Человек все же услышал посторонний звук и начал поворачиваться к его источнику. Правая рука приготовилась отразить удар, но Конан первым действием отсек ему запястье, а вторым ударом смял шлем прежде, чем налетчик успел закричать. Враг тяжело осел, ошеломленно глядя на своего противника. Не дав негодяю опомниться, юный киммериец глубоко погрузил меч в его горло и молча наблюдал, пока глаза врага не потускнели.
Присев возле трупа, Конан задумчиво смотрел на горящую деревню. Мальчик, которым он был еще нынешним утром, сдерживал рыдания, хотя раньше лить слезы ему, возможно, и приходилось. Каждый человек может заплакать, но он больше никогда не позволит себе подобную слабость. Кром глух к причитаниям смертных. К тому же у Конана, настроенного претворить в жизнь последние слова Марики, не было времени на траур.
Когда опустилась ночь, а дым пожарища рассеялся, Конан выдернул меч из горла убитого врага. Он взял его нож, забрал скудный паек и отправился на поиски своего деда.
Конан проснулся и не почувствовал онемевших рук. Мальчик вытянул их из-под тяжелой, давящей шкуры зубра, увидев, что они распухли, став размером — чуть ли не со свиной окорок каждая. Он попробовал пошевелить пальцами, но большого успеха не добился, зато под тряпками, которыми были обмотаны руки, захлюпало, и от них пошел не слишком приятный аромат.
В ногах кровати, где лежал Конан, кто-то стукнул посохом об пол.
— Если ты опять примешься сдирать мои припарки, то я позволю твоим рукам спокойно гнить.
Мальчик глянул в ту сторону, но смог увидеть только неясный силуэт, перемещающийся по затемненной хижине. Тем не менее, этот голос нельзя было не узнать.
— Дедушка? — Конан хотел спросить твердым голосом, подобающим воину, однако вместо этого вышло какое-то слабое карканье.
— Ни один дурак не стал бы с тобой возиться, кроме меня.
Переворошив угли в очаге, старик подбросил еще дров. Пламя тут же начало расти. Опираясь на палку, Коннахт доковылял до кровати и склонился над внуком.
— Неплохо, — сказал он, приложив ладонь ко лбу мальчика. — Думаю, лихорадка пошла на убыль. Смерть хотела тебя взять, парень, но нам удалось ее обмануть.
— Можно воды?
Старик помог Конану сесть и напиться. Он не позволял мальчику торопиться и делать большие глотки. Не имея возможности держать забинтованными руками кружку, Конану пришлось пить под диктовку деда. Наконец, закончив, он спросил:
— Как долго?
— Неделю. И за это время ты впервые пришел в себя, — Коннахт покачал головой. — У тебя была жестокая лихорадка. Ожоги на твоих руках загноились. Зараза попала в кровь. Твое счастье, что я вспомнил, как шемитский целитель однажды врачевал меня самого. Правда, пришлось использовать жир медведя вместо козьего. Пусть хуже запах, но результат, похоже, одинаков.
