— Теперь иди, приступай к своим обязанностям, — сказал Корин.
— Хорошо, отец, — произнес он глухим, хриплым голосом.
— И еще, Конан… — кузнец протянул руку. — Твой меч.
* * *
Когда Конан добрался до дома, солнце уже закатилось, как минимум, часа три назад. Отец сидел за столом. Миска с остывшей тушеной олениной ждала мальчика, но тот совсем не чувствовал голода. Тогда от холма он летел, как на крыльях, и благодарил Крома за то, что никто не видел его слез. Он лишь однажды позволил себе упасть, чтобы снегом стереть их следы со своего лица. Потом он сделал все дела и даже больше, надеясь, что его усилия не помогут вернуть назад меч. Однако в глубине души, подросток опасался, что оружие потеряно навсегда.
— Садись, Конан.
Мальчик присел возле дверии принялся изучать половицы.
— Я не голоден, отец.
— Можешь не есть, а только слушать.
— Я осознал то, что произошло. И понимаю, почему ты меня наказал.
— Тебе предстоит понять нечто большее, если ты хочешь когда-либо снова владеть мечом.
— Я выполнил все требования, — Конан встал на ноги и поплелся к скамье.
— Знаю, знаю. И даже сверх того, — Корин кивал, поглаживая бороду. — Я не сомневался. И ты должен знать, что там не было ни единого человека, не упрекнувшего меня в излишней строгости. Только вдумайся, это говорили киммерийцы!
Конан попробовал улыбнуться, но радость ускользала от него.
— А знаешь, сынок, почему они так поступили?
Мальчик отрицательно помотал головой.
— Они ожидают от тебя, родившегося на поле битвы, многого. Тебя считают предназначенным для великих дел, — Корин наклонялся вперед, положа локти на стол. — А почему я тебя постоянно к этому подталкиваю?
— Потому что я родился на поле битвы?
— Нет. Потому что твоя мать видела в своем сыне человека, которого ждут великие свершения.
Встав из-за стола, Корин вылил мясное рагу обратно в котел, перемешал и зачерпнул новую порцию.
— Ты родился во время боя. Когда-нибудь ты поймешь, что каждый родитель ждет первого крика своего новорожденного младенца. С тобой это было вдвойне долгожданно. И означало, что ты был жив. Твой крик на мгновение заглушил стоны умирающих.
Кузнец поставил миску на стол, отошел и начал мерить шагами комнату. Свет камина предал лицу Корина золотистого оттенка. Его взгляд стал отстраненным, как у Коннахта, когда старик готовился к рассказу очередной истории.
— Тот бой мы вели с ванирами. Подлыми рыжими псами, которые периодически тревожат наши земли. По правде сказать, сейчас я уже не могу припомнить, зачем они заявились тогда. Жадность, жажда наживы… Возможно, кто-то из нашего народа убил одного из их сородичей. Причина той войны, да и многих других, была едва ли важней результата. Если бы они одержали верх, то уже какой-то ванир рассказывал бы нынешней ночью своему сыну о славной победе.
