— Я убивал львов этим клинком, северянин, — кушит достал собственный нож и принял боевую стойку.
— Меня называли Амрой в Черных Королевствах, — Конан отметил, как удивленно расширились глаза чернокожего. — Думаю, такой лев окажется тебе не по зубам.
Между тем, проснувшиеся пираты выдавили нападавших на палубу, и лишь два противников остались в трюме. Они кружили вокруг опорных столбов, срывая висевшие по стенам гамаки. Над их головами кипела жестокая схватка. Звуки падающих тел походили на раскаты грома. Кровь то и дело просачивалась сквозь щели, невидимая в затененном кубрике, хотя ее аромат перебивал запах пота бойцов.
Укафа сделал выпад. Конан, пропуская лезвие мимо своего бока, захватил руку врага и ударил ее локтем об сваю. Хрустнула кость, нож покатился по полу, однако великан вцепился другой рукой в волосы киммерийца и резко дернул. Конан перекатился по всему кубрику и врезался в сваю, выронив по пути кинжал. Перевести дух северянину не позволили, поскольку Укафа моментально напал.
Пятка великана пробила пол там, где секунду назад находилась голова Конана. Киммериец извернулся и подсек опорную ногу Укафы. Не давая врагу опомниться, он вскочил на спину гиганту, нанося град ударов.
Со звериным ревом кушит приподнялся и сбросил с плеч противника. Он хотел обрушиться на киммерийца сверху, однако Конан заплел ногами его голень. Укафа начал заваливаться на бок, тогда варвар Конан, скрутив ему запястье, швырнул кушита через переборку.
Глаза чернокожего налились кровью. Сжав кулаки, он захромал к Конану.
— Зря я не прикончил тебя в Киммерии, — процедил Укафа сквозь подпиленные зубы.
— Даже в те времена тебе не удалось бы этого сделать, — Конан шагнул к нему. — Нынешняя охота на льва станет твоей последней.
Кушит широко размахнулся. Конан качнул тело, уходя с линии, чтобы в следующее мгновение поразить уже травмированное предплечье врага. Затем последовала серия ударов в голову Укафы, потому что его кожаный нагрудник лишал возможности повредить торс. Великан с трудом отбивался из-за сломанной руки. Наконец, он решил пойти на бычий прорыв, но и тут потерпел неудачу. Конан просто нагнулся, перебрасывая кушита через себя без контратаки.
С точки зрения какого-нибудь цивилизованного человека, наблюдающего за схваткой, киммериец руководствовался своими доводами. Например, перелом руки Укафы мог быть связан с местью за мучения отца Конана. Ну а тот способ, которым Конан приложил гиганта об пол, выглядел его желанием доказать свое превосходство и преподать тому наглядный урок.
