Ну да, а ты улеглась в постель с мужиком старше тебя, на которого только-только положила глаз, подумала Энни. Возможно, отец Келли был прав. Впрочем, это не ее дело. Она сама удивилась строгости своих суждений.
— Чем занимается ваш отец?
— Он фермер. Можете себе представить что-нибудь отстойнее?
— Могу много такого представить.
— Ну и ну. А я вот не могу.
— Он знал про вас с Ником?
— Нет! Да я же говорю: если бы он узнал, он бы…
— Что, Келли?
— Нет-нет. Он не знал. Уж я бы сразу врубилась, что он знает, поверьте.
— Вы знакомы с неким Джеком Тэннером?
Казалось, Келли удивил этот вопрос.
— Да, — ответила она. — Он рядом с пабом живет, в соседнем доме.
— Что вы о нем думаете?
— Ничего особенного. Ну, то есть я не особо много про него думаю, вот и все. По мне, так он какой-то несчастненький. И к тому же полный козел.
— В каком смысле?
— Вечно пялится на мои сиськи. Думает, я не замечаю, но это же видно. Да он со всеми нашими девушками так.
— Вы его когда-нибудь видели в пабе?
— Нет. КК ему запретил приходить еще до того, как я туда устроилась. Он пить не умеет. Вечно устраивает драки.
Энни отметила про себя: заняться Джеком Тэннером, — и продолжила:
— Что вы помните о коттедже?
— Коттедж как коттедж. Ну, короче, старая мебель, всякие такие вещи, кровать скрипучая, у толчка сломанное сиденье.
— А личные вещи Ника?
— Это вы сами должны знать. Вы же там были.
— Все куда-то исчезло, Келли.
Келли оторопело взглянула на нее:
— Что, кто-то украл? Вот почему его убили?! Да там же толком ничего и не было, разве что он прятал деньги под матрацем, но это вряд ли. Под такой тощей штукой можно даже горошинку почувствовать.
— Что у него было?
— Несколько книжек, маленький плеер для дисков и к нему пара маленьких динамиков, которые можно ставить на стол. Звук не особо, но ничего, терпимо. Он любил в основном всякое старье, но у него были и современные команды: «Давс», «Франц Фердинанд», «Кайзер Чифс». И компьютер у него был.
— Ноутбук?
— Да. Маленький. Кажется, «Тошиба». Он говорил, что в основном смотрит на нем диски, но и работу кое-какую делает.
— Какую работу?
— Он был писатель.
— А что он писал?
— Не знаю. Он мне об этом ничего не говорил, а я ни разу не спрашивала. Это же не мое дело, верно? Может, он свою автобиографию писал.
Для тридцати восьми лет это был бы довольно вызывающий поступок, подумала Энни, впрочем, автобиографии пишут и в более юном возрасте.
— Он сам сказал, что он писатель?
— Я спросила его, что он у нас делает в такое паршивое время года, а он ответил, что ему нужен покой и уединение, чтобы кое-что написать, вот и все. По-моему, он насчет этого был довольно скрытный, так что я к нему не приставала. К чему мне выведывать про его жизнь?
