— Они что, спятили?
— Там был еще один, кроме Фроста. По-моему, его звали Уолл. Такой худой, со злыми глазами. Кажется, он даже не моргает. Уставился на меня и все повторял, что я убил ее…
— Боже мой! — ужаснулся я. — Но она ушла из цветочного магазина только в половине третьего.
— Подруга из магазина теперь говорит, что не может сказать с точностью до минуты, когда ушла. «Вскоре после обеда» — и все. А я поздно пошел на обед. Все утро занимался с клиентом… — Замолчал, сжимая в руке стакан, словно это была опора, за которую можно удержаться. — Передать не могу… как это было ужасно. Говорил, что восемьдесят процентов убийств замужних женщин… совершают их мужья…
Эта сентенция явно принадлежала Фросту.
— Отпустили домой, но я не думаю… — его голос задрожал. Передохнул, явно стараясь не потерять самообладания, достигнутого с таким трудом. — Они на этом не успокоятся.
— Хоть немного продвинулись в своих поисках? — спросил я.
— Даже не знаю, предпринимают ли усилия в этом направлении…
— Обязаны!
— Возможно. — Медленно отпил виски. — Знаешь, это парадоксально. Я всегда с таким уважением относился к полиции. Никак не мог предположить, что они…
Безвыходное положение, подумал я. У них только два варианта: либо давить на подозреваемого в надежде, что тот сломается, либо задать ему несколько вежливых вопросов — и ничего не добиться.
— По-моему, это никогда не кончится, — сказал Дональд.
До пятницы полицейские приезжали к нам пару раз, может, и больше, но их появления уже не были столь болезненными для брата. Он еще был измученным, слабым, серым, как дым. Казалось, настолько переполнен страданием, что не способен реагировать на новую боль. Что бы Фрост и его коллега ни говорили, все отскакивало, не причиняя вреда.
— Ты, по-моему, должен рисовать чью-то лошадь? — вдруг сказал он.
— Предупредил, что приеду позже.
— Помню, ты говорил, когда я просил тебя остаться, что… есть время до следующего заказа — Он слегка задумался. — Вторник? Ты должен был поехать в Йоркшир во вторник?
— Позвонил и все объяснил.
— Все равно тебе лучше уехать.
Он сказал, что теперь может со всем справиться сам. И благодарил. Настоял, чтобы я посмотрел расписание поездов, заказал такси и предупредил о своем приезде заказчика. Может, пришло время ему побыть одному?
Отправился паковать чемоданы.
Когда ждали такси, он вдруг застенчиво сказал:
— Мне кажется, ты не рисуешь портретов? Людей, не лошадей?
— Иногда рисую.
— Я подумал… Не мог бы когда-нибудь… Знаешь, у меня есть неплохая фотография Регины.
