Латиноамериканский демократический опыт
Давайте представим себе, что Аристотель снова жив и у нас есть шанс попросить его посмотреть на современную политическую ситуацию в Латинской Америке и вынести суждение по поводу природы преобладающих политических режимов. Безусловно, его вывод был бы таким, что наши капиталистические «демократии» не являются демократическими. Следуя его классической типологии политических режимов, он безусловно классифицировал их как «олигархии» или «плутократии», то есть, правление богатых, реализуемое кем-то, кто необязательно сам богат, однако правит за богатых. Обращая взор на наш политический ландшафт, можно сказать, что наши фальшивые демократии являются правлением рынков, по воле рынков и для рынков, в которых недостаёт всех трёх условий обозначенных выше.
Поэтому-то, после более чем двух десятилетий «демократизации», достижения латиноамериканских демократических капитализмов, честно скажем, разочаровывают. Наши общества являются более несправедливыми и неравными, чем раньше, а наши народы отнюдь не свободны, а порабощены голодом, безработицей и безграмотностью. Если на протяжении нескольких десятилетий после 1945 года латиноамериканские общества испытали умеренный прогресс в направлении социального равенства, и если в тот же период разнообразные политические режимы, начиная различными вариантами популизма, заканчивая многочисленными вариациями «десарольизма», сумели заложить основы политики, которая в некоторых странах, была чрезвычайно «включающей» и подразумевала социальное и политическое освобождение больших слоёв населения, традиционно лишенное каких-либо прав, то период, начавшийся с исчерпания кейнсианской модели развития и долгового кризиса, привёл к совершенно противоположным результатам. В этой новой фазе, отмеченной решительным примирением наших стран с неумолимыми императивами глобализированных рынков, старые права, такие как право на медицинское обеспечение, образование, жильё, социальную безопасность, были безжалостно «коммодифицированы» и превращены в недосягаемые блага рынка, что обрекло огромные массы населения на жалкое существование. Непрочные сети социальной солидарности были разрушены, инициирована социальная фрагментация и маргинализация, вызванная ортодоксальной экономической политикой и не сдерживаемым индивидуализмом, продвигаемым как «хозяевами рынка», так и политическим классом, правящим от их имени.
Более того, коллективные акторы и социальные силы, которые в прошлом выражали и служили каналом распространения интересов народных классов – профсоюзы, левые партии, народные организации всех видов – преследовались жестокими тираниями: их лидеров бросали в тюрьмы, убивали и похищали. В результате эти народные организации были обескровлены и ослаблены, или просто-напросто ликвидированы. Таким образом, граждане латиноамериканских демократий оказались в ловушке парадоксальной ситуации: в то время как в идеологической сфере новых демократических капитализмов, предусматривался народный суверенитет и широкий спектр гарантируемых конституцией прав, на грешной земле рынка и гражданского общества, люди педантично лишались этих прав широким процессом социальной и экономической реставрации, исключившим их из числа претендентов на пользование плодами экономического прогресса и превратившим демократию в пустой симулякр.
