Вошла служанка с подносом, на котором стоял кофе.
Валери наполнила чашку душистым напитком и протянула ее Робину.
Он спросил внезапно:
— Когда вы уезжаете?
Валери пожала плечами:
— Не знаю. Моя тетка вызвала из соседнего города более мощную машину.
Робин кивнул:
— Понимаю.
Снова наступило молчание.
Валери сказала:
— Вы не можете поехать верхом в Ражос, так как этот городок расположен на расстоянии двадцати миль отсюда, по словам горничной. Кажется, что произнесенное ею слово означало «двадцать». Мы довезем вас.
— Не стоит беспокоиться. Спасибо.
Его ответ нельзя было назвать невежливым, но ответ этот ясно выявил равнодушие и усталость Робина.
Тогда Валери, не задумываясь, спросила:
— Отчего вы так грустны?
Робин посмотрел на нее внимательно и понял, что перед ним находится человеческое существо, впервые за все это время проявившее к нему интерес.
Он слегка покраснел и отвечал с некоторой теплотой в голосе:
— Боюсь, что не сумею объяснить вам причину.
Валери не упала духом, а продолжала мужественно:
— Если бы вы даже сумели, то тоже не сделали бы этого, вы выглядите таким одиноким, таким покинутым.
После паузы девушка добавила:
— А между тем, вы спасли мне жизнь… а я пыталась ухаживать за вами. Неужели мы не можем стать друзьями?
— Разве мы не друзья? — отвечал Робин неуверенно.
Его равнодушие было так очевидно, что Валери побледнела, встала и пошла по направлению к отелю.
Робин смотрел ей вслед в течение некоторого времени и подумал о том, как часто он следил за уходящей Лайлой. Им овладело беспокойство, он откинулся в кресле и начал разглядывать лежащие на столе газеты и журналы. Внезапно увидел портрет женщины и тяжело перевел дыхание. Лайла глядела ему прямо в лицо; Лайла, в черном платье, с ниткой крупного жемчуга на шее. Ему был знаком каждый поворот этой гордой головы, он целовал эти прекрасные губы, эти стройные руки… Воспоминания нахлынули на него, заставляя задыхаться и дрожать от ужаса. Он снова перенесся в свою камеру, где надеялся услышать ее шаги и скрип ключа в замочной скважине, где шептал с безумной надеждой: «Она придет, моя любимая, моя дорогая…»
Дрожащими руками отодвинул от себя газету и, почти не сознавая что делает, раскрыл другую. Он увидел удачную фотографию Валери. Леди Валери Даун, прочел он, сестра лорда Гревиля. Под портретом была помещена заметка, в которой сообщалось, что она дебютировала в этом году в свете.
Робин поднялся, не обращая внимания на боль, причиняемую ему раной, и на палящий зной. Подошел к стене, окружавшей сад, стукнул по ней сжатыми кулаками и начал громко смеяться, для того, чтобы не плакать и не проклинать.
