— Почему он не сказал с самого начала о том, что хочет приехать? — злилась Лайла.
Она отправилась встречать Хюго. Первым его вопросом было:
— Где Валери?
Объяснение было неминуемо.
Обед прошел натянуто, и заявление Хюго о том, что он поедет кататься на лодке, было встречено с вежливыми сожалениями и тайным восторгом.
Прежде всего он направился в тот большой помещичий дом, где гостила Валери. Она обрадовалась, увидя его:
— О, Хюго, вы ангел! Заходите и потанцуйте со мной. Вы должны исполнить мою просьбу.
Они начали танцевать и Хюго упомянул в разговоре о своем желании покататься на лодке.
— Мне хочется немного поупражняться. Гребля — хороший спорт.
Вскоре он ушел, а Валери продолжала танцевать с Тревором.
— Хюго выглядел сегодня лучше, чем обычно. Он мне показался как-то спокойнее. Я так счастлива, — сказала она ему.
— Я — также, — отвечал Тревор.
Впрочем, он был согласен со всем, что говорила Валери.
Пока они танцевали, Хюго выехал в море в маленькой лодке. Ночь была великолепна. Звезды отражались в темных волнах. Непрерывная песня моря успокаивала его возбужденные нервы. Он положил весла и посмотрел на небо. Страх смерти был ему незнаком, он радовался при мысли, что найдет ее в море. Он не сожалел, что умирает, так как сознавал, что кончает таким образом все счеты с любовью, с честью, со славой, с горем и мучительными разочарованиями. Ему было много дано, но он ничего не сумел сделать из того, что имел. Он пожертвовал самым дорогим для недостойной. Лодку сильно качало. Где-то вдали закричала чайка. Время шло. Хюго сел на весла и начал грести. Лодка полетела стрелой. Он снял пиджак и напряг все свои силы. Когда остановился, огни, горевшие на пристани, казались чуть заметными искрами. Гревиль закурил сигару и выкурил приблизительно около трети ее. Затем, бросив окурок за борт лодки, встал и нырнул.
— А я говорю вам, что буду работать, — произнес Робин громко.
— Хорошо, работайте, черт бы вас побрал, — заворчал Жос.
Он нахмурил лоб, а его зеленые глаза прищурились. Эта улетевшая тюремная птичка отличалась скверным характером, но он, Жос, постарается сделать его любезнее.
Он наблюдал за энергичными неуклюжими попытками Робина вымыть дощатую палубу грузового судна и почувствовал презрительную жалость, смягчившую его гнев. Вероятно, тюремное заключение наложило на него свой отпечаток.
Жос высказал это предположение помощнику, и тот вполне согласился с его мнением.
— Прямо не знаешь, как держать себя с ним, сэр. Какой-то придурковатый человек! Женщин совсем не замечает.
