В русской литературе возникла и особенно развилась тема «дороги», столь вдохновенно воспетой, например, в «Мертвых душах» Гоголя. Писатели докапиталистической России воспринимали эти поездки на лошадях как средство полнее и глубже узнать свою страну. Грибоедов писал своему другу С. Н. Бегичеву: «Верь мне, чудесно всю жизнь... прокататься на четырех колесах». Гоголь признавался: «Дорога удивительно спасительна для меня», «голова моя так странно устроена, что нужно иногда пронестись несколько сот верст, чтобы обхватить нужное».
К услугам писателей второй половины прошлого века был механический транспорт, ездить по стране стало неизмеримо удобнее и легче. Однако это имело и свои большие неудобства: как указывал Короленко, «пароходы и паровозы извращают перспективу и, сближая отдельные пункты между собою... удаляют нас от страны вообще». Рядовой писатель этой поры, по саркастическому замечанию Лескова, «оглядывает Русь из вагона экстренного поезда», тогда как по ее бескрайним просторам нужно двигаться медленно и с оглядкой.
Великие русские писатели, жадно стремившиеся познать жизнь своей страны, все были страстными путешественниками. Пушкин побывал на Кавказе и в Крыму, на Украине, в Псковской и Нижегородской губерниях, в Подмосковье и Оренбургском крае. Островский превосходно знал Верхневолжский край, по которому он совершил поездку уже в 50-е годы; впечатления от этой поездки отразились в «Грозе» и ряде других его пьес на волжские темы. Для Короленко поездки были естественным путем познания жизни. Об этом говорили и самые подзаголовки произведений Короленко, — например, «Эскиз из дорожного альбома». Ни один из русских классиков не изобразил так колоритно суровых пейзажей Сибири, ни один из них не создал такого множества образов обитателей этого края — каторжан, ссыльнопоселенцев, представителей различных малых народностей и т. д., — как Короленко. Сибирь была для него неистощимым источником фабульного материала: «Вы, — писал он, — найдете здесь целые депо драматических сюжетов...» Больше чем какой-либо иной писатель Короленко избегал шаблонных путей, по которым ездили все. Неутомимый наблюдатель народной жизни, он путешествовал по излюбленным им проселочным дорогам и захолустным рекам Сибири и Заволжья, как бы двигаясь навстречу своим персонажам.
У Глеба Успенского любовь к путешествиям сделалась подлинной страстью. Ему было скучно и тяжко жить в отрыве от народной жизни: «Сидеть в этом смертельно надоевшем Чудове или в литературном петербургском кружке, занимающемся сплетнями, — положительно мне невмоготу». Поездки Успенского постоянно заряжали его новым жизненным материалом. «Если эта поездка не удастся, потеряю... охоту к труду, которая теперь снова поднялась во мне». Два месяца близости к людям всякого звания «как голодного волка насытили бы меня живыми впечатлениями. И если это будет невозможно — пропаду я...» Уже в конце своей творческой деятельности усталый Успенский просил послать его «в Бийский округ, к переселенцам, мне бы там хотелось прожить именно зиму, я бы тут наслушался всего...» Свойственная характеру Успенского «скитальческая жилка» превратила его в литературного «отходника». «Мое отсутствие, — говорил он, — есть та же самая работа, я на заработках, как плотник». По образному выражению одного из мемуаристов, «Россия была для него библиотекой, в которой он всю жизнь рылся, изучая народ».
