Когда до цели осталось километров 12, мне сообщили, что она начала разворот. Уже потом узнал — в этот момент она пропадает на экране РЛС. Делаю разворот за самолётом-нарушителем.
Мне сообщают, что я обгоняю цель на расстоянии 8 километров, проскакиваю её. Генерал Вовк кричит мне: „Выключай форсаж: сбавляй скорость!“ „Нельзя выключать“, — я тоже вскипел, поняв, что на КП не знали, как использовать и наводить Су-9. „Выключай, это приказ“, — передал ещё раз генерал. Чертыхнулся и выключил. И тут новый приказ: „Уходи из зоны, по вам работают!“ Кричу: „Вижу“. В воздухе к тому времени появились сполохи взрывов, одна вспышка чуть впереди по курсу, вторая справа. Работали зенитные ракетчики…“ Первым огонь по самолёту-нарушителю открыл зенитный ракетный дивизион, которым командовал капитан Николай Шелудько. Однако к тому времени самолёт Локхид U-2 вышел из зоны поражения и стал огибать город, а потому ракеты не настигли его. „Разворачиваюсь, ухожу из зоны огня, — продолжает рассказ Игорь Ментюков, — а затем спрашиваю о местонахождении цели. Мне с КП: „Цель сзади“. Предпринимаю новый разворот, но чувствую, что падаю. Шёл ведь без форсажа, не заметил, как скорость понизилась до 300 км/час. Свалился на 15 тысяч метров. А с КП: „Включай форсаж“. Зло опять взяло, кричу: „Надо знать, как и на каких скоростях он включается“. Разогнал самолёт до 450 километров, пробую включить форсаж, хотя он включается при 550 километрах. В это время загорается лампочка — аварийный остаток топлива. Становится ясно — наведение сорвалось. Дают указание — тяните до Кольцова“».
А теперь вновь слово Борису Айвазяну: «У Игоря Ментюкова заканчивалось горючее. „Идите на посадку“, — последовала команда ему, а нам. — взлёт. Взлетели… Самолёт-разведчик над нами, но где? Кручу головой — вокруг никого. В те секунды заметил взрыв, и пять уходящих к земле точек. Эх, угадать бы тогда, что это был разваливающийся U-2.
Я принял взрыв за самоликвидацию ракеты, понял, что зенитчики уже открыли огонь, и тут же сообщил на КП. Самолёт противника, разумеется, мы не обнаружили, ведь его, как я понял, на наших глазах уничтожили ракетчики. Ну а если бы он продолжил полёт, и мы увидели его? На высоту 20.000 метров (потолок у МиГа на 2–3 тысячи метров ниже) за счёт динамической горки бы поднялся. Правда, за мгновение наверху увидеть самолёт, прицелиться и открыть огонь — один шанс из тысячи. Однако и его пытались использовать…» Прервём рассказ Бориса Айвазяна и перенесёмся в зенитную ракетную часть, под Свердловск.
