Вся жизнь, как в войне: недолет, перелет,
А время торопится, время не ждет,
И, только взглянув на свой давний портрет,
Ты вздрогнешь: да сколько ж мне лет?
И годы пошли, понеслись, поплыли:
Усталые годы в походной пыли,
Тяжелые годы, громадная рать…
Ты в трудном походе всегда,
Ты ведь — мать.
Бессонные ночи, Тяжелые дни,
Ты — чернорабочий,
В тебе — соль Земли!
Вновь через страданья,
Вновь некогда спать,
И в этом —
Высокое звание
— МАТЬ!
* * *
Ну да ладно, я немного отвлёкся.
Что-то взгрустнулось.
Итак, я обещал весёлую историю.
Мы остановились на том, что курсанты аэроклуба несколько отличались от нынешней молодёжи меньшим объёмом информации, по крайней мере, в области сексуальных отношений. О современном уровне я могу судить хотя бы по своим внучкам: при просмотре триста какой-то серии старшая 14-летняя в очередной сексуальной сцене переживает: «Да что же она делает? Забеременеет же, а он её бросит!», на что Котёнок (это моя младшая внучка — Катюша, ей 10 лет) авторитетно заявляет: «Не забеременеет, не такая уж она дурочка, знает что делать».
Ну, так вот: был у нас один парень такой, что понятия о сексе не имел. Все мы были просвещённые из рассказов друг другу, как мы рассекали (хотя на самом деле никто нигде не рассекал, в лучшем случае, дёргал девчонку из своего класса за косу да поглядывал на неё издали, мечтательно вздыхая и записывая ещё несколько слов в очередное стихотворение, посвящённое Ей). Но на фоне нашей серости в этом вопросе тот парень был ещё серее, — то бишь не знал вообще ничего. Уж в какой семье он рос, в каком коллективе вращался — не знаю.
Как-то подходит он на полётах к Юрке с вопросом: «Юра, ты вот хороший парень, вокруг тебя всегда ребята и смех, только вот одна нехорошая привычка у тебя — ты всё время держишь руку в кармане. Ты что там, в бильярд, что ли, играешь?» Наш общий любимец Юрка за словом в карман не лазал. Не полез и теперь:
— Так мандавошки у меня ведь.
— Какие мандавошки?
— Ты что, не знаешь? Вот смотри. Видишь — сидит вот на руке. Она прозрачная, её совсем не видно. А вот впивается и кусает, кусает, а всё чешется, чешется… И ведь передаётся-то как просто, — он поднёс ладонь ко рту, — дунул вот так — фу! — и всё!
Парень резко отшатнулся от Юрки и тут же отошёл.
Прошло несколько дней. Он снова подошёл к Юрке:
— Ты зачем на меня дунул?
Юрка не понял. Он давно уже забыл о разговоре.
Тот напоминает:
— Ты не прикидывайся. Ты тогда на меня дунул, а теперь и у меня эти самые мандавошки. Всё чешется.
