Когда мы добрались до центральной больницы, у большого пандуса в форме подковы стояли полицейские машины. Двое офицеров слонялись туда-сюда, но ни один из них не подошел к нам и не представился Хойтом Калхауном. В больнице, глядя на указатели, мы нашли-таки зал ожидания, где с потолка свисал телевизор, а выстроенные рядами кресла были обиты той же колючей шотландкой, что и в кинотеатре. В зале было пусто. Двустворчатые двери вели из него в какую-то комнату, а над ними висела табличка с надписью: «Только для сотрудников скорой помощи». Мы с Элинор были совсем одни; я даже немного огорчилась, что в Таллуле никто не заболевает по ночам.
Элинор уселась поудобнее и принялась перелистывать старые журналы. Я села неподалеку и уставилась в телевизор, где шел выпуск новостей на канале Си-эн-эн.
— Нет, не могу я тут сидеть. — Элинор встала. — Я должна знать, что происходит.
Я ничего не ответила. На своем веку я побывала во многих больницах, в том числе и в этой, и теперь кое-что знаю о них. Все медсестры обожают командовать и держать нас в неведении. Когда моя сестра Хэтти лежала при смерти в Техасе, они расхаживали туда-сюда, словно командующие парадом: время есть, время купаться, время ехать на рентген. Единственное, что они пропустили, был смертный час моей Хэтти.
Элинор поплелась к дверям и нажала на красную кнопку, над которой значилось: «Осторожно! Механические двери». Что-то зашипело, и двери распахнулись. От неожиданности она отпрянула, а затем двинулась внутрь. При этом она так ссутулилась, словно тащила целый рюкзак с кастрюлями. Уж не знаю, откуда в ней эта робость — от Прэев или от Мак-Брумов, — но вот ростом-то она в моего Амоса. В нем было без малого шесть футов.
Минуты три спустя двери снова распахнулись и в зал влетела Элинор. Ее желтые глаза сверкали.
— Видать, плохи дела, — объявила она. — Народ снует туда-сюда, подвозит какие-то жуткие аппараты. Меня мигом выставили и при этом ничегошеньки не рассказали.
— Джо-Нелл ты хоть видела?
— Нет, хотя, поверь мне, изо всех сил старалась. Эти нахалки медсестры еще спросили, близкая ли я родственница. «Куда уж ближе, чем родная сестра?!» — сказала я им. — От волнения она покусывала ноготь. — Тоже мне! Неужто незаметно, как мы похожи?! Но меня все равно выгнали.
Бедняжка Элинор — вся сгорбленная, как миссис Бейли из дома престарелых. Говорят, это от нехватки кальция в костях, но я-то знаю, что недостаток молока тут ни при чем. Все началось с того, что она уже в детстве была страшненькой, а потом ее просто доконала смерть родителей. И разумеется, красота младших сестер только подливала масла в огонь. Джо-Нелл у нас прирожденная кокетка, а Фредди — большая умница. И, как всякая умная девочка, поскорее перебралась в места получше. А мне от моей внученьки остался только адрес с калифорнийским индексом. Сама-то я в жизни не видала никаких китов, но все же отлично понимаю ее: мне тоже нравится все большое. Моя заветная мечта — вернуться в Техас. Там осталась история моей жизни, мои радости и мои горести.
