же не испугалась. И когда у нас кончились презервативы, пришлось пустить в дело мешки для мусора.
Я подскочила как ужаленная и уставилась на ржавшего наглеца, кудрявого блондинчика с густыми усами. «Вот черт», — подумала я. Сколько лет этому молодчику, я, к сожалению, знала точно: кровельщику Дики Джонсону едва-едва стукнуло двадцать два, а трахался он, не снимая грязных спортивных носков с логотипом «Найк». Обо мне он знал более чем достаточно, так что я раскрыла сумочку и вынула ключи.
— Прикуси свой язык, Дики, — сказала я, прищурившись. — Я тебе в матери гожусь.
— Тогда можно я опять пососу твоего молочка, как в ту ночь в мотеле «Вайнона»? Помнишь, конфетка?
Дик засмеялся и зачмокал губами, изображая посасывание. Пара посетителей с бакенбардами и золотыми цепочками уже начали гоготать.
— Сперва оправь слюнявчик, — я встала, угрожающе помахивая ключами от машины. — А то ведь слюнки так и бегут.
Народ у стойки снова заржал, подталкивая Дики локтями. «Еще минута, — подумала я, — и они начнут обмениваться воспоминаниями. И стоило ради этого выходить из дому!» Я проглотила остаток коктейля и поморщилась от его приторного вкуса. Затем послала Джесси воздушный поцелуй. Обидно уходить, когда все уже на мази, но на этот раз выбора не было. Я прошествовала к выходу и шагнула навстречу прохладной декабрьской ночи.
Небо было необычайно темное — ни луны, ни звезд, — а изо рта валил пар. Позади меня вдруг громыхнула музыка. Я обернулась и увидела Джесси, который стоял у выхода, придерживая дверь носком сапога, весь озаренный рождественскими фонариками. Он что-то прятал за спиной. Поверх его плеча было видно, как тощая официантка в глубине бара запихивает четвертаки в музыкальный автомат. Минуту спустя голос Розанны Кэш запел «Мой парень быстр, как поезда».
— По глоточку на посошок? — предложил Джесси. Он извлек из-за спины высокий пластиковый стакан с «Текиловым рассветом». — Опля!
— Нет, спасибо, — я грустно наморщила нос, — я же за рулем.
— Да? Но я его уже оплатил. И даже упросил бармена отдать его на вынос, хотя, сама понимаешь, это против правил.
— Ну… — Я не знала, на что решиться, но коктейль в его руках сиял, как настоящий алмаз. «Да гори все синим пламенем!» — подумала я и, слегка покачиваясь, подошла к нему. Сквозь открытую дверь доносилось мурлыканье Розанны Кэш о поездах и о несчастной любви. «Эта песня как будто про меня, — пронеслось в голове. — Я чем-то похожа на поезд: мощная, эффектная, неудержимо стремительная». На мне были туфли на высоком каблуке и джинсы, что вместе с текилой составляло просто гремучую смесь. Всю жизнь мне твердили, что от высоких каблуков портится подъем и опускается матка, а это приводит к плоскостопию и бесплодию — недугам, крайне нежелательным как для невест, так и для охотничьих собак. Но я не относилась ни к тем, ни к другим. В свои двадцать девять я уже дважды разводилась, да и прыть у меня была отнюдь не как у гончей, несмотря на уверения многих мужчин.
