Гусман понизил голос почти до шепота:
— Позвольте мне разъяснить одно: любовь к нашей стране — это единственная причина, почему я хочу быть вашим президентом.
Фицджералд снова поднял «Ремингтон-700» себе на плечо. Глаза всех слушателей были обращены на кандидата, когда он выкрикнул:
— Dios guarde a la Colombia![6]
Шум стал совершенно оглушительным. Гусман поднял вверх руки, как бы приветствуя своих сторонников, которые тоже закричали:
— Dios guarde a la Colombia!
Руки Гусмана несколько секунд оставались воздетыми, что происходило во время каждой его речи. И, как всегда, он в это время остался совершенно неподвижен.
Фицджералд навел крошечные точки на дюйм выше сердца кандидата и снова вполголоса посчитал: «Три… два… один…», а потом мягко нажал курок.
Когда пуля впилась Гусману в грудь, он все еще улыбался. Через секунду он рухнул на ступени здания Конгресса, как марионетка, у которой отпустили нитки. Во все стороны разлетелись кусочки костей, мышц и кожи, и кровь брызнула на тех, кто стоял близко к Гусману. Последнее, что увидел Фицджералд, были его все еще вздернутые вверх руки, как будто он сдавался неведомому врагу.
Фицджералд опустил винтовку и быстро закрыл окно. Задание было выполнено.
Теперь ему оставалось только одно — не нарушить одиннадцатую заповедь.
— Следует ли мне послать соболезнование его жене и детям? — спросил Том Лоуренс.
— Нет, господин президент, — ответил государственный секретарь. — По-моему, это должен сделать заместитель госсекретаря по межамериканским вопросам. Теперь уже ясно, что следующим президентом Колумбии станет Антонио Эррера, так что именно с ним вам предстоит иметь дело.
— Представлять Соединенные Штаты на похоронах будете вы? — спросил президент. — Или следует послать на похороны вице-президента?
— Мой совет — не посылать ни меня, ни его. Вашим представителем прекрасно может быть наш посол в Колумбии. Поскольку похороны состоятся в нынешний уик-энд, нельзя ожидать, что мы вылетим в Колумбию так скоро.
Президент кивнул. Он привык, что Ларри Харрингтон ко всему, даже к смерти, подходит очень деловито. Он только подумал: «Что сказал бы Ларри, если бы убили меня самого?»
— Если у вас есть свободная минута, господин президент, я хотел бы более подробно изложить вам нашу нынешнюю политику по отношению к Колумбии. Журналисты могут вас спросить о возможной причастности к…
Президент хотел его прервать, но в это время в дверь постучали, и вошел Энди Ллойд.
