Команды быстро собирались и уезжали, зато вместо них прибывали новые пленные, в том числе многие и «от бауэра». Их рассказы о сытной жизни собирались слушать, окружая тесным кольцом.
После переклички, формирования команд на отправку, следовала раздача хлеба (так же - буханка на 12 человек), дележка которого производилась по знакомой прежней процедуре. Затем приходили конвоиры за бригадами, отправляемыми в город и на станцию на различные работы. Некоторые места работы были постоянными, за ними закреплялись и постоянные составы бригад.
Места работы находились и в отдаленных от лагеря местах. Тогда за пленными присылались грузовики или колесный трактор с прицепом. Проезжали через город по мосту через Вислу, помню высокие, облицованные камнем, берега с табличками, указывавшими на уровень воды в половодье, и год, когда этот уровень был отмечен. Проезжали через расположенную вблизи моста центральную площадь с огромным средневековым костелом и памятником Копернику перед ним. Удивительно было после стольких месяцев пребывания на фронте и в лагере видеть город, живущий обычной жизнью, идущих по своим делам пешеходов, трамваи, заполненные пассажирами, стайки нарядных девушек с портфелями, бегущих в школу, булочную, из которой выходят женщины, несущие длинные аппетитные на вид батоны хлеба ... Поневоле вспоминалась военная Казань, изможденные, одетые в тряпье прохожие.
Однажды пришлось наблюдать странную картину. По середине улицы вышагивает в ногу строй высоких упитанных парней, одетых в зеленовато-коричневую спортивного типа новую отглаженную военную форму, количеством около роты. За строем, едва поспевая за его широким шагом, плетется, согнувшийся под тяжестью винтовки, пожилой фольксштурмовец - конвойный. Оказывается - военнопленные англичане. (Когда водили нас - русских доходяг, то сопровождали конвойные из расчета один к десяти, вооруженные автоматами и, часто, с собаками).
На окраинах города было много старых сооружений крепостного типа, в которых размещались различные склады. Там постоянно что-то грузили, разгружали или перетаскивали под бдительным надзором немецких часовых, следящих, чтобы что-нибудь не сперли всегда готовые к этому голодные работники. Однажды повезло: охрану пакгауза, наполненного тюками связанных серых солдатских чулок (немцы не носили портянок, а уптребляли чулки) несли румынские солдаты, уже успевшие наполнить пазухи своих рубах и делавшие вид, что не видят, как мы потрошим тюки. Прибыли в лагерь с добычей, однако, сбыть ее или променять на съестное долго не удавалось.
