Громкий звонок раздался в передней.
– Вот оно! – мрачно буркнул Артемий в чулане, ожесточённо сплёвывая в угол.
– Вот оно! – вскричал и хозяин его, заторопившись. – Есть ли кто в конторе? Пришёл Пётр Савельевич?
– Нет ещё! Никто не приходил, – отозвалась жена.
– Ну как же ж так!.. Эх! Право, какой этот Пётр Савельевич!.. А писаря там?
– Никого ещё нет. Наши часы впереди… К десяти будут… Надо же о празднике людям позаботиться тоже… Это какой-то оголтелый так рано пришёл! – заключила Евгения Гавриловна.
– А ты погляди, милочка, – просил её супруг, – если кто порядочный, – выдь сама. Скажи, что я тотчас.
– Ну, уж кому порядочному в такую рань придти?.. Артемий! – выглянула в прихожую барыня, – скажи, что сейчас барин выйдут.
Но Артемий и сам рассудил, что никто «стоящий» в такое время не пожалует, а потому и не спешил.
Новый, нетерпеливый звонок заставил его, однако, стукнуть подсвечником о стол и пойти отворить.
Приоткрыв дверь, он чуть рта не открыл от изумления и широко распахнул её.
Перед оторопелым лакеем стоял генерал во всей парадной форме, с крестами и звёздами, как ему показалось, покрывавшими всю его богатырскую грудь…
– Можно видеть нотариуса? – спросил генерал.
– Можно-с! Пожалуйте-с! Вот контора-с!.. Барин сею минутою.
И растерявшись до того, что совершенно не приметил странного обстоятельства, что посетитель был в одном мундире, без верхнего платья в такой мороз, Артемий опрометью бросился за барином.
– Пожалуйте-с скорее! – зашептал он, – генерал! Важнеющий!.. Вошли уж, ожидают!
– Ах, Господи! Что тут делать? Женичка! Мамочка! Выручи, Бога ради, выйди! Попроси минуту подождать! – отчаянно взмолился Иван Феодорович.
Евгения Гавриловна, накинув шаль, поспешила в контору.
В первой комнате, довольно ещё сумрачной в эту раннюю пору, действительно стоял высокий, сановитый генерал.
– Извините, ваше превосходительство! – разлетелась к нему г-жа Лобниченко. – Муж сейчас выйдет! Прошу покорно сюда, к нему!.. Вот не угодно ли присесть, – кресло!
Но посетитель не двигался с места. Он только сказал:
– Я говорил господину нотариусу, когда он совершал этот документ, что попрошу его сохранить. Вот он… Я сам принёс!.. Прошу его передать моей дочери.
Тихий ли, торжественный голос генерала или другое что в нём поразило Евгению Гавриловну, но она почувствовала холодные мурашки вдоль спины и едва нашлась ответить.
– Он сейчас, сам…
Генерал кивнул головой и продолжал стоять среди светлевшей комнаты.
