— Миа.
Миа вдруг стала выглядеть намного младше семнадцати.
— А это что, так ужасно?
— Просто я не хочу разочаровать тебя, потому что я и Форд… мы не…
— Да знаю я, знаю. Вы говорили об этом уже сто раз. — Внимание Миа внезапно привлекло что‑то позади Тары. — Вам лучше идти. Вы же не хотите опоздать на обед?
Тара оглянулась и увидела Карлоса — он стоял напротив домика на пристани.
— Увидимся позже, — сказала Миа, вскакивая на ноги.
— Миа…
Но Миа уже была на полпути к Карлосу и теперь выглядела намного старше своих лет.
Поздно ночью Тара проснулась от звука бензопилы, который раздавался где‑то в доме. Сев в постели, она поняла, что это храпит ее сестра.
Ее было слышно через несколько спален.
Тара взглянула на часы — полночь. Великолепно. Она соскользнула с постели и подошла к комнате Хлои.
— Открой!
Хлоя проворчала что‑то сквозь сон, и это прозвучало как «немного левее, Пако».
— Хлоя, — громче позвала Тара.
Хлоя перевернулась на бок, и воцарилась благословенная тишина.
Вздохнув, Тара вернулась в постель и попыталась уснуть. Она уже почти провалилась в сон, как вдруг вновь раздался звук бензопилы. Тара взглянула на часы.
Полночь и две минуты.
Черт. Уснуть уже вряд ли получится, и кроме того, она проголодалась. Мало того, ей захотелось чипсов. Нет, ей потребовались чипсы, она нуждалась в них отчаянно, как в воздухе. Одна проблема — в доме их не было. Она сама же избавилась от них ради Мэдди. Единственное место, где она могла достать их — это город.
Или… на лодке Форда.
Ужасно ли проникнуть на лодку, на лодку, принадлежащую мужчине, и украсть еду? Без сомнения. Но, черт побери, она ведь уже украла его футболку. Кроме того, в данный момент она была именно в ней, так чем же хуже еще один акт мелкого воровства?
В животе заурчало, отчего она, отбросив все сомнения, перекатилась на кровати и вскочила на ноги. Уже у двери она поняла, что неплохо было бы надеть туфли, и скользнула в единственное, что нашла, — сандалии. Интересно, как она выглядит — в штанах, футболке Форда и сандалиях? Просто персонаж для «Унесенных ветром девчонок».
«Никто не увидит тебя в такой час», — заверила она себя. Лодка стояла всего в пятидесяти ярдах. Она обежала пристань, каким‑то чудом не переломав себе ноги и шею.
Ночь была шумная. Ветра не было, зато где‑то ухала сова, пел сверчок и плескались волны, с шумом ударяясь о доски пристани.
В Хьюстоне Тара спала на четвертом этаже. В окно видны были огни большого города, и не раздавалось никаких звуков, кроме гула работающего кондиционера. Шесть месяцев назад, когда она снова вернулась в Лаки‑Харбор — злая, обиженная и несчастная — она возненавидела ночные звуки. Они не давали уснуть, и Тара часами лежала в постели. Но сейчас, спустя месяцы, привыкла к ним.
