Насколько я понимаю, изображен переход человека в загробное состояние. Коль скоро поверженный охотник показан обретающим птичьи черты, а рядом с ним на шесте сидит птица — эта птица, должно быть, означает отлетевшую душу охотника. А если так, то художник изображает нам то, о чем лишь можно догадываться, но что нельзя увидеть. Он изображает идею. Было бы нелепым изображать такие вещи в реалистической манере!
Положим, мы разгадали эту сцену, но фактом остается то, что первобытные художники вообще изображали людей редко, причем делали это, словно забывая о своей наблюдательности и своем мастерстве. Как предмет живописи люди интересовали их мало и в каком-то ином смысле, нежели животные. Понятно, что многообразие животных и их повадок — предмет пристального интереса первобытных охотников. Но почему все-таки мастерское изображение людей появляется лишь с наступлением цивилизации?
Нарисованный человек — либо портрет, либо сцена.
Сцена — это своего рода рассказ, но ведь у первобытных народов мы не встречаем и мастерских художественных повествований — литературы. Да и в деревнях шедевры создаются городскими писателями или художниками, приезжающими на летний отдых. Промыслы или фольклор, там культивируемые, могут достигать высокой степени совершенства, но печать индивидуальности и неповторимости, налагаемая личностью и эпохой, для них нехарактерна.
Дело тут, по-видимому, в единообразии опыта, присущем жизни людей в первобытных и деревенских сообществах. Разумеется, и там люди будут отличаться друг от друга в отношении храбрости, трудолюбия или смекалки. Но в содержании их опыта не будет ничего столь индивидуального, о чем стоило бы одним рассказать, а другим послушать. И даже если бы в силу какого-то озарения обитатель рутинной среды выработал ярко индивидуальный взгляд на вещи, то на каком основании другие стали бы его слушать? Он вырос среди них, занимался тем же, чем они, видел и слышал то же, что они, — почему же он должен знать что-то такое, что им неизвестно?
Для развития повествовательных жанров необходимо, чтобы в рамках одного сообщества соединились носители разного опыта. Например, появляются группы, специализирующиеся на военных набегах. Теперь одни остаются дома в рамках привычного горизонта, а другие отправляются вдаль, видят новые земли, переживают множество приключений и возвращаются с богатством или диковинками, которых нету других. О них уважительно говорят:
