Когда взошла луна, Амир, Мустафа и его люди поехали по извилистым оврагам обратно в лагерь. Весь день они провели вне лагеря, вовлеченные в многочисленные увеселительные и спортивные мероприятия, предназначенные показать силу и мощь суровых горных жителей, давших Мустафе клятву верности. Все это было нужно для того, чтобы измотать до полусмерти любого не привыкшего к физическому труду человека. Таким образом Мустафа надеялся взять верх в будущих переговорах.
Он просчитался.
Мустафа знал, конечно, о дурных слухах, которые следовали за Амиром по пятам. Кем были его родители, как он рос в роскоши и неге в зарубежных странах. Бесперспективное начинание для принца в стране, где ценились стойкость, выдержка и бескомпромиссность. Но хозяин, как многие до него, плохо сделал свое «домашнее задание». Он решил, что прошлое — это все, что составляет натуру нынешнего шейха Тарахара. Он не потрудился узнать, что за человек Амир теперь.
Именно Мустафа сидел, покачиваясь, в седле, тайком вытирая лоб платком, с каждой минутой злясь все сильнее и сильнее, в то время как Амир легко правил конем, сохраняя превосходную осанку и трезвость мысли. Никакого уважения к Мустафе Амир не имел — он был всего-навсего серым кардиналом в нестабильной стране. После вчерашних откровений Амиру стоило многих усилий не выплеснуть на него всю свою ярость. Еще будет время. И пусть в тот день Мустафа познакомился с холодной надменностью — прерогативой королевской особы — он все еще не получил по заслугам.
Образ девушки с огромными синими глазами промелькнул в голове Амира.
Она спала, когда он ушел. Спала мертвым сном, и лицо у нее было слишком бледное. В предрассветной мгле ее лицо без единого грамма косметики выглядело юным и прелестным. Даже невинным. Ее пальцы даже во сне крепко обхватывали рукоять кинжала.
Эмоции захлестнули его с головой. Словно хищник на охоте, он жаждал крови ее обидчиков. Но к его гневу примешивалось и разочарование, и ощущение собственного бессилия. Чувства, которые он не испытывал с детства. Как бы он ни хотел снасти Кэсси Денисом, он был прикован к этому лагерю обязательствами. Опрометчивые действия поставили бы под угрозу и мирные переговоры, и ее безопасность.
Руки Амира судорожно потянули за вожжи, и конь перешел в галоп. Мустафа с опозданием последовал его примеру, подпрыгивая в седле, как мешок с картошкой, а не отважный предводитель вольного народа, коим себя мнил. Возбуждение вскипело в крови Амира, как только они завернули за гору и перед ними предстал лагерь. Вскоре он сможет избавиться — хотя бы ненадолго — от мучительной компании.
