Если только он не решил, что в его интересах не помогать ей. А вдруг ее обманом усмирили и пообещали безопасность, убаюкали нежными сказками?
Тяжело дыша, Кэсси старалась успокоиться. Конечно же шейху Тарахара она не интересна. Не было в ней ни капли сексапильности или чувственного опыта, присущего, безусловно, всем его женщинам. Если дело дойдет до навыков в постели, у Кэсси никаких шансов. Но опыт не всегда был необходим. В этом Кэсси уже успела убедиться.
Не сводя с него немигающего взгляда, она тихонько протащила нож к себе под плащ.
— Спрячьте ваши коготки, котенок. Вам не нужно сейчас лезвие.
«Котенок!» — с возмущением подумала она, стиснув пальцы на рукоятке.
— Неужели? — вздернула она подбородок.
— Я никогда не причиню вред женщине. — В глазах Амира отразилось возмущение.
— Надеюсь, вы понимаете, что я оказалась в таких обстоятельствах, когда мне приходится защищать себя.
Амир даже глазом не моргнул. И все же черты его лица еще больше отвердели, складки у рта стали глубже, овал лица обрисовался четче. Он рассматривал ее с любопытством, густо приправленным удивлением. Его слов недостаточно? Он не достоин доверия? Как она могла подумать, что он из того же теста, что и Мустафа с его прихлебателями?
Судя по всему, вполне могла.
Она приподняла голову, обнажив длинную белую линию шеи, которая напомнила ему об ее хрупкости. В глубине его души крепло уважение к этой женщине, не осознавшей еще, что ей нет нужды продолжать бороться.
Амир подумал о долгих годах, проведенных в попытках доказать свою состоятельность, в стремлении выдержать презрение и предубеждение общества. Так кто он такой, чтобы велеть ей прекратить бороться?
— Если вам так спокойнее, вы можете оставить нож при себе.
Он улыбнулся, ожидая благодарности за щедрый жест. Все же разрешение носить при себе оружие в присутствии особы голубой крови было великой честью.
Но Кэсси сохранила ледяное выражение лица. Он разрывался между восхищением перед ее решимостью и недовольством из-за ее недоверия.
Амир показал на выход из шатра.
— И не пытайтесь напасть на охрану Мустафы. Они — закаленные воины. Они не постесняются применить по отношению к вам силу.
— Скажите мне то, чего я не знаю. — В ее глазах полыхал огонь. — Вы зовете их воинами? Они похитили беззащитную женщину! Я думала, у здешних мужчин побольше чести.
— Вы правы. Они запятнали свою честь подобным поведением.
Это пятно лежит теперь и на его совести. Кэсси была на его территории, когда подверглась нападению.
