— Кэсси?
Она посмотрела в его холодные обсидиановые глаза, которые, она могла бы поклясться, знали слишком многое. Какую-то секунду она не могла понять, где находится, затерявшись в своих воспоминаниях.
Она выпрямилась.
— Чтоб вы знали, я не хочу здесь быть! Когда вы зашли, я подумала… — Она умолкла. Подумала, что он пришел за сексом. И что ему будет все равно, против ли она.
— Вы подумали, что у вас нет выбора. — Его голос был низким, и выражение его лица стало мягче. — Вы правильно поступили, когда напали неожиданно. Храбро.
Кэсси покачала головой:
— Просто я была в отчаянии.
Уже через несколько секунд стало ясно, что у нее нет шансов против него. Он перехватил инициативу, придавив ее к земле, чтобы она не двигалась, с такой легкостью, что у нее не осталось сомнений в его физическом превосходстве. Нужно, чтобы он был на ее стороне, а не против нее.
— Кто такой Мустафа? Что дало ему право отдавать меня вам?
Амир пожал широкими плечами:
— Мустафа — самый главный разбойник. Он правит этими горами до самой границы с Тарахаром. Мы находимся в его лагере.
Он молча протянул ей тарелку с дольками апельсина. Это была ее первая пища в течение двадцати четырех часов. Тем не менее она колебалась, не зная, не напичкан ли этот апельсин каким-нибудь наркотиком. Этот страх удержал ее от того, чтобы не съесть его раньше, когда она пыталась сломать цепь. Но ему нет нужды ее травить. Она и так в его власти. Кэсси осторожно потянулась за долькой. Сладкий вкус во рту можно было сравнить только с солнечным светом, язык слегка покалывало в том месте, где она прикусила его, когда сопротивлялась бандитам. Она чуть не закрыла глаза от удовольствия, несмотря на боль.
Сглотнув, Кэсси потянулась за следующим кусочком.
— Вы собирались рассказать мне, как вы сюда попали.
Его глаза сверкали — почему, она понять не могла. Было ли это любопытство, как он и сказал? Почудилась ли ей эта вспышка мужского интереса, когда он впервые увидел ее и потом, когда она лежала под ним? Кэсси вспомнила его прикосновения к своей голой коже и вздрогнула. Тревога в ее груди смешивалась с чем-то еще, непонятным чувством, которому она не могла дать названия.
— Я ехала через Тарахар на автобусе.
— Одна?
Кэсси фыркнула:
— Мне двадцать три, и я могу путешествовать без сопровождения!
Обстоятельства вынудили ее рано научиться самостоятельности. Ей была недоступна такая роскошь — полагаться на других. Кроме того, пункт ее назначения — крохотный городок недалеко от границы не приходился на туристический маршрут.
