Она застонала, едва удерживая равновесие.
– В это время в доме полно слуг.
Он притянул ее к себе, коротко, крепко поцеловал и отпустил. Кэйси почувствовала, как под ногами качнулся пол.
Всего два шага и Джордан был уже у телефона. Он поднял трубку и нажал кнопку, продолжая пожирать Кэйси глазами.
– Джон, отпусти всех слуг. Я даю им день отдыха. Да, всему штату. И немедленно. Будь любезен.
Джордан сидя положил трубку на место.
– Пятнадцать человек будут мне очень благодарны.
– Шестнадцать, – поправила его Кэйси. – Спасибо, Джордан.
Он стремительно подошел к ней.
– За что?
– Ты понял, что мне необходимо быть с тобой и только с тобой. Чтобы действительно не было никого вокруг. Это важно для меня.
Он коснулся ее щеки. Кэйси становилась для него необходимой, и это понимал он. В высшей степени необходимой.
– Ну теперь уж тебе точно придется самой варить кофе, – проговорил он.
– Какой кофе? – Кэйси стала расстегивать его рубашку. – Сказать тебе, что я вообще думаю о кофе?
– Только не сейчас.
Желание становилось все сильнее. Кэйси не спеша расстегивала вторую пуговицу.
– Пожалуй, ты соскучишься, пока я покончу с этим, – заметила она, переходя к третьей.
– Этого просто не может быть. Разве можно скучать с тобой.
Ее пальцы замерли.
– Спасибо, Джордан. Как хорошо ты это сказал!
Джордан, подражая ей, стал методично расстегивать пуговицы ее рубашки.
– Конечно, если бы я сказал, что ты самая щедрая, самая искренняя из всех, кого я знал, ты бы немедленно переменила тему.
По всему ее телу разлилась теплая волна и отуманила сознание. Кэйси не знала, что ему ответить. Она приходила в ужас от мысли, что может поступить как-то не так и испортить драгоценный момент. Она открыла для себя истину, что если любишь, то очень трудно сдерживать свои эмоции. Но выходит это гораздо необходимее, чем в обычных обстоятельствах.
– Да, наверное, я сказала бы что-нибудь вроде: где ты покупаешь свои рубашки? Ткань просто чудесная.
– Кэйси. – Она взглянула ему в глаза. – Ты прекрасна.
Кэйси рассмеялась и сразу почувствовала себя свободнее.
– Нет, прекрасной меня назвать нельзя.
– Когда ты улыбаешься, в уголке рта, справа, у тебя появляется ямочка. А когда ты возбуждена, твои глаза темнеют и затуманиваются так, что совсем исчезают золотые искорки.
Пульс у нее зачастил, в ушах застучало, жар желания затмевал сознание.
– О, Джордан!
Он спустил рубашку с ее плеч и провел ладонями по ее груди вниз к талии, к вздрагивающим бедрам.
