Раздались три выстрела, один за другим. В груди возникла такая боль, что она забыла о холоде. Легкие жаждали воздуха. Теряя сознание, она приказала себе дышать глубже, неловко поднялась на четвереньки, а потом побежала. От страха ее движения были неуклюжи. Она дважды споткнулась на ступеньках и только усилием воли заставила себя взобраться. Она вбежала в рощу, подскальзываясь на листьях и спотыкаясь о ветки.
Слейд оглянулся. Он действовал быстро, но недостаточно быстро, чтобы не дать ей увидеть нечто, не предназначенное для ее глаз. Джессика, мчавшаяся в его объятия, вдруг остановилась. Шок от увиденного был так велик, что ее охватила дрожь.
Слейд выругался и встал перед нею, мешая ей смотреть.
– Ты будешь когда-нибудь меня слушаться? – крикнул он и прижал ее к себе.
– Он… ты его… – не в силах закончить фразу, Джессика закрыла глаза. Нет, ее не стошнит. Она не упадет в обморок. Пуговица на его рубашке больно впилась ей в щеку.
– Ты не ранен?
– Нет, – отрезал он. Как это он не подумал, ругнул он себя, что она за него может бояться, именно за него. Надо было бы и это предусмотреть. – Почему ты не осталась на берегу?
– Я услышала выстрелы. И решила, что он тебя убил.
– И ничего лучшего не придумала, как броситься в самое пекло?
Слейд отодвинул ее от себя, внимательно вгляделся в ее лицо и снова прижал Джессику к себе.
– Ладно, все в порядке.
Впервые за все это время голос его стал нежным и ласковым, и это взволновало ее гораздо больше, чем крики и злость. Она разрыдалась, цепляясь одной рукой за его рубашку, другой все еще держа его пиджак.
Слейд молча отвел ее к роще. Он опустился на траву, посадил ее к себе на колени и дал выплакаться. Не зная, чем еще помочь, он тихо покачивал ее и гладил по голове, что-то приговаривая.
– Извини, – сказала она с усилием, все еще в слезах, – не могу остановиться.
– Ничего, Джесс, все правильно, плачь сколько влезет, – и он коснулся губами ее горячего виска. – Тебе не обязательно быть все время сильной.
Прижавшись лицом к его груди, Джессика плакала, пока слезы не иссякли. Потребность помочь ей давно перестала у него быть профессиональной обязанностью. Если бы он знал, каким образом можно стереть из ее памяти все события этого утра, он сделал бы это. Потом куда-нибудь увез, где ее не касались бы уродливые, темные стороны жизни.
– Я не могла оставаться на берегу, когда услышала выстрелы.
– Да, наверное. – Он поцеловал ее в волосы. – Наверное, нет.
