Видите, он не говорит: смиряйтесь, делайте вид, что все у вас в порядке, чтобы внешние ничего не узнали. Он требует, чтобы споры среди христиан получали решение от «святых», то есть от самих христиан, чтобы не было никакой необходимости прибегать к «суду нечестивых». Само существование споров вполне нормально, мы живем в падшем мире и нуждаемся порой в защите или восстановлении справедливости.
И поэтому нам пора начинать честно, спокойно и конструктивно отвечать друг другу на неудобные вопросы – и уж тем более на те вопросы, которые ставит перед нами жизнь. Не прятаться от них ни за кирпичными стенами, ни за машинами с добытым кирпичом.
Когда на экраны вышел фильм Павла Лунгина «Царь», стало очевидно: это не просто очередной блокбастер. Это взгляд на нашу историю, где с такой пугающей точностью повторяются некоторые вещи: и самооговоры обвиняемых, и рухнувший купол с крестом – это какие годы, 1560-е или 1930-е? Возможно, какие-то исторические детали изображены в фильме неточно, а оценки очень субъективны, так что с ними многие не согласны. Но фильм прежде всего и не про историю. Он – про святость (и вернее было бы назвать его «Митрополит»), про отношения Бога и человека. Да, пожалуй, ничего другого в фильме просто нет – он о том, как два человека, Иоанн и Филипп, «ходят пред Богом», каждый своим путем. Все остальное – только иллюстрация.
Иоанн постоянно молится, цитирует Писание, рассуждает о Божественном. Кстати, здесь историческая достоверность вполне соблюдена, ведь до нас дошли подлинные слова царя Иоанна – прежде всего его переписка с Курбским. Мы знаем не только о том, что он делал, но и о том, как сам свои поступки объяснял. И в его письмах мы видим действительно глубоко религиозного человека, у которого всякое слово подтверждено от Писания, всякое дело творится по воле Божьей. Правда, не всем достаются одни и те же цитаты: говоря о себе, он упоминает о милосердии Божьем, говоря о других, – настаивает на послушании, обличает и грозит вечными муками. В этом ведь особое удовольствие: самому покаяться, а врагов, подлинных или мнимых, обречь на смерть без покаяния и погребения, чтобы и там, за гробом, они оказались перед ним виновны.
А Филипп лишен всякой демонстративной религиозности – он просто живет своей верой. Иногда, очень сдержанно и скупо, реагирует на то, что происходит перед его глазами. Если Иоанн постоянно говорит о Боге, потому что не умеет иначе, то Филипп поминает Его лишь тогда, когда не может смолчать.
