— Я предпочла бы, чтобы наши отношения остались чисто деловыми, — сказала она, пристально глядя в его глаза.
— Меня это устраивает. — Легкая улыбка играла на его губах.
— Очень скоро мы представим тебе презентацию. Девочки готовы.
— А ты, Маджента?
— Я тоже, — заверила она его.
— Есть шанс, что ты станешь уступчивее на рождественской вечеринке?
— Я буду отвечать за коктейли, — сказала она. — И приготовлю тебе любой коктейль, какой пожелаешь.
Куин промурлыкал:
— Я полагаю, ты должна надеть подходящую одежду.
— Фартук?
— Я думал о чем-то более гламурном.
— О том, что тебе понравится?
— Прежде всего ты должна угодить мне.
— Я не буду никому угождать. На мне будет продукция, которую твоя команда страстно хочет продвигать на рынке.
— Теперь ты меня беспокоишь. Ты хотя бы намекнешь?
— Бумага. — Она старалась сохранить серьезное выражение лица.
— Бумага? — Куин нахмурился, но потом в его глазах заплясали веселые искорки. — Ты собираешься надеть платье из бумаги?
— Платья из бумаги скоро будут в моде.
— В самом деле? — удивился Куин и даже придержал для нее дверь. Он продолжал улыбаться, когда Маджента вышла из комнаты.
День презентации выдался солнечным. Маджента и девушки пережили настоящий триумф, ибо Куин счел их рекламные разработки лучшими.
— Только не зазнавайтесь! — настаивала Маджента, обращаясь к подругам. — Помните, мужчины не любят проигрывать.
— Но ведь мы проигрывали им многие годы, — возразила Нанси, по-прежнему сияя.
— Мужчины более хрупкие создания. Мы должны защищать их эго, если хотим добиться от них максимум того, что хотим.
— А они, если хотят получить от нас максимум пользы, должны относиться к нам с уважением, — прибавила Нанси.
— Ты права, — согласилась Маджента. — Уважение должно быть обоюдным.
— Теперь нам предстоит вечеринка, — сказала Нанси. — Но если мы собираемся веселиться, ты тоже должна там быть, Маджента. Ты должна быть ласковой с Куином. Он дал нам шанс, теперь твоя очередь дать ему шанс.
— Ладно, сдаюсь! — сказала Маджента. — Я дам ему крохотный, незначительный шанс.
— Да, так мы и поверили, — пропела Нанси.
