Каждый новый взрыв смеха был для него как звонкая пощечина.
Но он ее не винил.
Если бы еще вчера его спросили, на какую глупость он бы ни за что не пошел, первым в его списке стоял бы брак.
Судя по всему, для нее он тоже был чем-то абсурдным и нелепым.
Аристидес смиренно вздохнул, засунул руки в карманы и наблюдал картину, которую даже представить себе не мог. Селена Лувардис сидела перед ним и корчилась от смеха.
Аристидес лишь крепче сжал челюсти, ожидая, пока она придет в себя. Наконец она потянулась за салфеткой и промокнула слезы, качая головой, как будто до сих пор не могла поверить в услышанное, затем с издевкой посмотрела на него. Аристидес вздохнул:
— Клянусь, ты бы меньше смеялась, если бы я предложил тебе усыновить меня.
Селена снова захохотала:
— Я бы сочла это предложение более приемлемым. — Она покачала головой. — Сарантос, одно могу тебе сказать. Ты настолько предсказуемо непредсказуемый, что сводишь с ума всех, кто пытается хоть как-то проанализировать твои действия. Промышленники делают ставки, что ты выберешь один путь, а ты всегда идешь и переворачиваешь все с ног на голову, оставляя всех сбитыми с толку. Выйти замуж за тебя? Бог ты мой! Подумать только! — Вдруг ее взгляд стал пристальным. — Могу поспорить, что ты сам не понимаешь, о чем говоришь.
Аристидес посмотрел в эти колючие от иронии глаза. Они напомнили ему чистое, освещенное лунным светом небо из его детства, усеянное мириадами звезд, которые сообщали ему свою мудрость и утешение и проникали в самое сердце.
Может, он вел себя так, как будто продумал все последствия своего предложения, как будто знал, чего он просит. Но это было не так.
Разве такое возможно, когда предлагаешь что-то, что безвозвратно изменит твою жизнь?
Аристидес на самом деле страшился ее реакции. И не знал, чего ему бояться больше. Потрясения, подозрения, злости, сомнения, восторга, отказа или согласия. Комбинации этих эмоций или их последовательности.
Но ее реакция оказалась совершенно другой. Аристидес покачал головой:
— И это ты говоришь мне о непредсказуемости.
— Ты хочешь сказать, что ожидал чего-то другого? Если так, то либо я серьезно недооценивала твою заносчивость, либо ты теряешь свою непогрешимую проницательность и сверхъестественную пророческую силу.
Хотя где-то на подсознании Аристидес допускал такую мысль, что Селена может отнестись к его предложению с презрением, легче от этого ему не стало.
Он больше ничего не понимал. Вся его продуманная до мелочей стратегия жизни разбилась на мелкие кусочки.
