В этот раз Аристидес не стал ее останавливать.
Он смотрел, как она подошла к Элен и, взяв у нее коляску, вышла на улицу.
Сарантос стоял, не в силах пошевелиться, уничтоженный грубой правдой, которую она бросила ему в лицо.
Она права.
Если бы она связалась с ним, он бы ответил, что меньше всего ему сейчас нужен ребенок. Пока он не последовал за ней и не увидел Алекса, сама мысль о детях приводила его в ужас.
Но теперь он увидел своего сына.
И снова встретился с ней.
Разве теперь в его жизни есть что-нибудь важнее, чем они?
Селена держалась до последнего. Она уложила Алекса в кроватку и отослала Элен, извинившись за то, что набросилась на нее за неожиданное вторжение Аристидеса. Затем она позволила хаосу поглотить ее.
Не раздеваясь, Селена рухнула на кровать.
Аристидес не только узнал о существовании Алекса, он признал в нем своего сына.
Она все еще не могла поверить, что он мог сделать это с одного лишь взгляда на малыша.
Разве Алекс так уж похож на него? Если да, то почему другие не заметили этого? Ее братья не догадывались, кто был отцом Алекса, но не уставали строить догадки. Они испробовали все, от лести до приступов гнева. И даже наняли частного детектива. Они составили список мужчин, с которыми она когда-либо имела дело, который подвергся последовательному сокращению. Аристидес оказался последним, кто мог прийти им на ум.
Может, они не догадывались, потому что Алекс был похож и на Лувардисов? Или их ненависть к нему и вера в то, что их сестра не будет настолько глупой, чтобы переспать с их врагом, была настолько сильной, что ослепила ее братьев, и они не увидели сходство ее ребенка с Аристидесом Сарантосом? У Алекса были волосы отца, его глаза, ямочка на подбородке…
Ее сердце болезненно сжалось. Она почувствовала такое опустошение, когда увидела их рядом.
Когда Селена узнала, что беременна, она не переставала думать о том, как бы все было, если бы их отношения с Аристидесом были другими.
Последние двенадцать лет она твердила себе, что ей не стоит увлекаться им, потому что он является заклятым врагом ее семьи. Но позже она поняла, что причина неосуществимости ее грез кроется в другом: Аристидес никогда не обращал на нее внимания. Он пользовался бешеным успехом у женщин, которые всегда были готовы к его услугам. Вот почему она называла себя идиоткой за то, что сходит по нему с ума, а не потому, что он был самым неподходящим объектом страсти.
А потом наступил тот роковой день, когда он вдруг проявил к ней интерес. После тех двух дней и ночей, проведенных в его кровати, она пережила бурю эмоций, от ожесточения до глубокой печали.
