Френч вдруг ощутил знакомое чувство разочарования, которое так часто настигало его в тот самый момент, когда все вроде бы уже прояснялось. Поистине роковая история и роковое для него дело! Пока что в истории Реймонда не было ни одного сомнительного эпизода. Если так пойдет и дальше, будет очень трудно его расколоть. Похоже, он действительно говорил чистую правду. Но если его показания окажутся абсолютно искренними, то самая надежная линия расследования опять приведет в тупик. Нет, конечно же он не желал зла этому парню, но когда все твои скудные улики, добытые с таким трудом, рассыпаются в прах, тут кто угодно впадет в отчаяние. Но в этот момент приунывший инспектор вспомнил про маскировку и немного воспрянул духом. Пусть попробует объяснить все эти фокусы с переодеванием и с краской для волос.
- Значит, кому-то непременно было нужно вывести меня из строя. Чем больше я об этом думал, тем меньше что-либо понимал. Стал не спеша, почти машинально, листать газету, и тут получил второй шок, теперь уже самый настоящий, такой, что страшнее не бывает. Там была заметка о том, что "Нимфа" была найдена посреди Канала и что на борту ее обнаружены тела Моксона и Дипинга! То есть трупы! Вы только себе представьте!
Меня охватил ужас. Описать это невозможно, я даже не стану пытаться. Чем больше я думал об убийствах, тем больше осознавал всю чудовищность происшедшего. И нелепость, да-да, нелепость. Я ничего не мог понять. Как на борту "Нимфы" очутился Дипинг? И каким образом меня, наоборот, выкинули с борта? Кто совершил эти убийства? Как убийцам удалось сбежать? Ни на один вопрос у меня не было ответа, хотя бы приблизительного.
Больше всего мне не давал покоя временной фактор. Было очевидно, что я не мог валяться на той тропинке целый день, меня бы кто-то наверняка заметил. Значит, меня туда определили не раньше, чем в четверг вечером. Но тогда, спрашивается, где же я был в четверг? На "Нимфе" я быть не мог, поскольку она оказалась под командованием помощника капитана парохода "Чичестер". И опять-таки в голове моей не было ни единого проблеска, ни намека на объяснение.
Как ни странно, инспектор, до меня очень долго не доходило, в каком щекотливом положении оказался я сам. Я решил первым же пароходом возвратиться в Лондон и даже спросил у гостиничной прислуги, как мне попасть в Дьепп. Они посоветовали мне сесть на автобус, и только поджидая этот самый автобус, я постепенно начал соображать, во что я вляпался. Ну кто поверит всем этим моим россказням про непонятные перемещения во времени и пространстве?! Восстановив в памяти, эпизод за эпизодом, свое приключение, я запаниковал. Я понял, что мне никто и никогда не поверит. Тем более что мне абсолютно нечем было подтвердить свой рассказ, ни единым фактом. Зато свидетельств моей причастности к преступлению было более чем достаточно.
