— Ой, извините! Честно, я не стала бы вас преследовать, если бы мне не сказали!.. — выпалила она в неудержимом порыве откровенности, которую вряд ли можно было назвать любезной.
— Что вам сказали?
— Я спросила какого-то мужчину, где найти самолет на Лехенду.
— А, понятно! И он направил вас ко мне.
— Да. Но ничего, я спрошу еще у кого-нибудь!
— Это бессмысленно, — отрезала женщина. — Приглашаю вас выпить со мной чашку чаю.
— Ой, не могу… Не хочу вам навязываться.
— Но вы уже навязались, дорогая, — резонно заметила женщина. — Кажется, мы обе летим на Лехенду. А если я вас сейчас прогоню, то буду чувствовать себя еще большим чудовищем, чем показалась вам. Обычно я не такая необщительная, но сейчас занята своими проблемами и нагрубила вам, чего со мной обычно не случается. Может быть, попробуем еще раз с самого начала? Я Моника Перриман.
Обескураженная давешним отпором, Анита смотрела на попутчицу, не сразу поняв, для чего та протянула руку. Потом от души улыбнулась, протягивая в ответ свою.
— Анита Херст. Если вы не захотите разговаривать, то и я не буду. Я просто буду рядом с вами.
— Вы же не привыкли быть одна, а? — проницательно посмотрела Моника Перриман.
— Нет, — ответила Анита, и ее глаза, помимо воли, наполнились слезами. — Не привыкла.
— Сначала чай, — сказала Моника Перриман, беря Аниту под руку и легонько подтолкнув ее вперед. — Нам надо кинуть монетку, чтобы решить, кто начнет первой, — загадочно прибавила она.
— Первой? — не поняла Анита.
— Ну да! Облегчать душу. Скидывать бремя. Пожалуй, я схитрю и воспользуюсь преимуществом возраста. Мне не терпится поведать свои беды в ухо незаинтересованного и неболтливого человека. Вы не болтливы, мадемуазель?
— Думаю, нет, — ответила Анита. — Хотя меня давно никто не проверял.
Женщина едва слышно вздохнула:
— Я дура, потому что не держу свои проблемы в себе. Подождите, я возьму чай. Здесь самообслуживание, так что вы пока займите столик.
Моника Перриман сняла перчатки. Широкие ладони, пальцы короткие и толстые — на таких кольца смотрятся плохо. Обручальное кольцо было широким, с большим количеством граней, но Аниту заворожило другое, с рубином.
— Да, оно довольно милое, — произнесла Моника Перриман. — Я бы дала вам его померить, но снять его не так-то просто. Если меня когда-нибудь попытаются ограбить, то хотя бы кольца останутся при мне. — Она растопырила пальцы и пренебрежительно на них посмотрела. — Единственное место, которое меня не раздражает набранным весом! — У нее была довольно странная, немного сухая манера говорить, к которой Анита начала постепенно привыкать. Кто же сделал ее такой циничной, из-за кого в уголках рта залегла горькая складка, а в карих глазах застыла печаль? Она посмотрела на Аниту.
