— Поэтому я и ушла вчера из дома! — спокойно ответила Корали. — Я знала, что здесь соберется сброд, и, кстати, не собираюсь выходить замуж за Эррола Ханта. Я вообще больше не хочу его видеть!
— Коринна! Что ты! Что говоришь, дурочка! Он богатый, он может дать тебе что угодно. Он готов все это богатство сложить к твоим ногам. А ты ушла, бросила его, он тут напился, и все из-за безнадежной любви к тебе!
— О господи! Да как будто я его не знаю. Ты позволяешь ему приходить, ломиться ко мне в дверь, звать меня, когда он даже уже не в состоянии выговорить мое имя. И в таком состоянии он каждый раз приходит и предлагает жениться. Ты что, думаешь, мне хочется выходить за человека, который тем показывает любовь ко мне, что напивается как свинья? Нет! И тебе пора уже это понять, Лиза. Я никогда, никогда в жизни не выйду за Эррола Ханта, так можешь ему и передать! Он мне противен, и я не хочу больше иметь с ним дела! Если у меня не будет другого выхода, я обращусь за помощью к брату!
Лиза стояла и смотрела на дочь в полном изумлении. Ей случалось видеть ее в ярости, в бешенстве, иногда она открыто дерзила, но сейчас впервые перед ней стояла спокойная, уверенная в себе женщина, которая знает, чего хочет, и намерена этого добиться.
Лиза побагровела от гнева:
— Что-что? Ты собралась идти за помощью к своему брату? Да какое право ты имеешь называть его братом, я тебя спрашиваю? Я тебе разве разрешала это? Только посмей еще хоть раз так его назвать, и я отниму у тебя все твои деньги, а тебя отдам под суд, и тебя отправят в сумасшедший дом! Ты, наглая маленькая тварь!
Лиза вдруг кинулась к Корали и, замахнувшись изящной, белой, ухоженной рукой, ударила дочь по лицу, в кровь разбив нежные губы. Удар был очень сильным, Лиза была в ярости, и глаза ее сверкали холодной стальной синевой.
Корали не пошевелилась. Словно она ожидала этого удара, и была готова к нему, и теперь приняла его стоически, спокойно, даже не моргнув.
Лиза отшатнулась как разозленная пантера и с ненавистью уставилась на своего, ребенка, видя, как на глазах распухает ее щека и краснеют царапины от ногтей.
— Очень жаль... — прошипела она в неистовой злобе, — очень жаль, что я не бросила тебя еще в роддоме, надо было бежать одной, без тебя!
Каждый раз в припадке сильной ярости Лиза говорила одно и то же, так что Корали уже слышала это. Обычно ее реакцией были рыдания от бессильной ненависти и злости.
Но сейчас на лице девушки не было слез, она стояла очень бледная, очень спокойная и смотрела на свою мать взглядом, которого та никогда еще у нее не видела. Лиза замерла перед ней, тяжело дыша, сцепив пальцы с побелевшими костяшками, и Корали, со смертельно бледным, застывшим лицом, проговорила страшным, тихим голосом:
