— А что имеет против твоя хозяйка, если клиент платит?
— Ты же турок, она терпеть не может вашего брата, а уж если заказывают только выпивку, то такой клиент здесь вообще лишний.
— А кто меня отсюда выставит? Эта бабуся в леопарде?
Она посмотрела в сторону стойки, усмехнулась и прошептала мне на ухо:
— Там сзади ее дружки. Они при оружии.
Внезапно я почувствовал симпатию к этой девице. Ее лицо вдруг перестало казаться мне таким глупым, а ее кривляний из репертуара одалиски из гарема полностью исчезли.
— Хочу сказать тебе, моя голубка, что в тебе есть шарм, когда не прячешься под глупой маской из «Тысячи и одной ночи».
Она одарила меня взором, лишенным всякой дежурной ласки, который тронул меня до глубины души.
— Хочется верить, что ты не лжешь.
— А не выпить ли нам еще по рюмашке?
Она бросила на меня быстрый взгляд, почесала нос и прошептала:
— В другой раз. Она все время смотрит на нас. Не хочу неприятностей. Уходи.
— О'кей. Где мне заплатить за виски?
— Вон там, у входа.
— Ладно. До скорого, голубка.
— До скорого, мой дикий шейх, — буркнула она.
Я с трудом пробрался к входу. У стойки стояла Милли, держа в накрашенных блестящих губах сигарету с золотым ободком.
— Сколько я должен за виски?
Она окинула меня насмешливым взглядом и, не выпуская сигареты изо рта, прошипела:
— Восемнадцать, господин.
Я положил вторую купюру, разгладив ее на стойке. В то время как она отсчитывала мне сдачу, я тихо пробурчал:
— В последнюю пятницу неподалеку убили ножом человека. Его звали Ахмед Хамул. Я ищу кого-нибудь, кто был с ним знаком.
Она быстро взглянула на меня:
— Не знаю я никаких Хамулов, — и, протянув мне сдачу, добавила: — И вообще не терплю, когда ходят тут всякие и вынюхивают, тем более если у них пиджак под мышкой оттопыривается. Вообще-то мне надо бы задержать тебя и сдать полиции, но тогда дюжина турецких цыплят лишится своего общипанного петуха. А я женщина добрая, а потому вали отсюда.
Если уж она смогла углядеть мою пушку в этом лиловом тумане, значит, не так уж хорошо я ее припрятал.
— У меня разрешение на оружие и лицензия на вынюхивание, а потому не могу позволить себе крепких выражений. А что, если выяснится, что одна из ваших девочек скрашивает свои лиловые будни, ширяясь кисленьким порошочком?
Мне показалось, что Милли вот-вот вонзит мне в морду свои кроваво-красные ногти. Вместо этого она незаметно нажала на маленькую белую кнопку рядом с пивным краном. Я быстро сунул сдачу в карман и повернулся к двери с табличкой «Служебное помещение». Через две-три секунды дверь медленно открылась, и из нее вывалились три амбала с такими же пузырями под мышкой, что и у меня. Они окинули взглядом помещение, подошли к стойке и обступили меня, как старые друзья. На самом низкорослом из них был галстук горчичного цвета с маленькими светло-зелеными слониками. Он посмотрел на меня сверху вниз, положил пятерню на мое плечо и сжал его. От боли я стиснул зубы.
