Яшма бывает какая хочешь, и черная тоже, матовая, непроницаемая — но картина в ней все равно есть, пускай неявная, проступающая на повороте в нужных полградуса, под лучом выдержанного в правильной пропорции солнца, в определенном прищуре ресниц. Серебристый женский профиль, а если вот так, то иероглиф, а может быть, пейзаж, дорога, море, ночь. Скользит между пальцами шнурок, рельефный, теплая змейка на ощупь: внимание. Воспоминание, дежавю.
«Прощание», четырнадцать лет назад, мой первый полный метр. Солнце, яркая набережная, и я перебираю десятки таких вот плетеных шнурков, и качаются окантованные кожей попсовые кулоны, а я искала деталь, метафору, сквозной образ, и все было не то, не то!!! И Пашка чуть ли не силой оттащил меня от лотка, на котором не нашлось тогда вот этого конкретно — черного яшмового медальона… А теперь что, теперь поздно, и та неудача, одна из, тоже замята и забыта, да и обусловлена она была, конечно, вовсе не отсутствием в кадре куска черной яшмы.
Но ведь никто, никто не мог знать. Я сама не знала, пока не увидела.
Не может быть и речи о глупом розыгрыше, о мелочной мести, о жадных взглядах в длиннофокусный объектив из-за угла. Что-то совершенно, полярно другое. Ускользающее, как серебристый профиль-иероглиф с выпуклости черного медальона, странное, непостижимое, а потому требующее постижения, проявления рисунка, извлечения каменной картины на свет. И вместе с тем слишком притягательное для допустимого. Нельзя столько знать обо мне, нельзя видеть настолько насквозь. Никому.
— А дадите мне посмотреть?
Протянула, не глядя:
— Смотри. Если понравится, возьми себе.
— Можно?!. — восхищенно-недоверчивый полувыдох-полушепот.
— Тебе нравится?
— Да…
— Бери. Но ты мне за это все покажешь и расскажешь. Как вы тут живете, что у вас где. Я, может быть, надолго к вам, и я должна знать. Договорились?
Таша кивнула быстро-быстро, несколько раз, на ее настороженной звериной мордочке восторг мешался с боязнью обмана, вероломства, подвоха: не может же быть, чтобы такое сокровище — и так дешево, почти что даром. Она права. Я тоже знаю, что даром не бывает ничего. А потому лично мне не нужно. От кого бы то ни было; но хотелось бы знать от кого. И я совершенно точно останусь тут.
Встала из-за спила-стола, стряхнула с кольчужного подола свитера приставшие щепки и древесную пыль. Девочка застегнула наглухо, под горло, молнию на вороте болоньевой ветровки, медальон явно был уже там, под низом, но момент, когда именно Таша надела его на шею, я проглядела, пропустила. Значит, идем осматривать наши новые владения. Хорошо.
