Отец и дочь стояли у широкой бухты Хариджа, в которую впадали реки Оруэлл и Стур. На берегу были разведены костры, над которыми висели котлы со смолой; клубился черный дым, смешиваясь с низкими тяжелыми тучами, плывущими от самого горизонта. Над длинными деревянными пристанями, над рядами низеньких домишек с криком кружили чайки.
Корабль, на котором ей предстояло плыть, — шириной не менее десяти футов и длиной не менее сорока, с высокими укрепленными бортами, — покоился в мелкой заводи, уже готовый принять заготовленную для него мачту. Команда опытных моряков возилась на палубе, проверяя такелаж и заливая щели горячей смолой.
Девушка повернулась к отцу:
— Вы считаете, что Юстас принесет великое благо королевству, уравняв права саксонцев с норманнами? Разве это возможно? Ведь ранее о таком и речи не было.
Эдгар ответил, что это будет не просто: дело нужно провести тонко, чтобы не отпугнуть заносчивую нормандскую знать. Однако каждый из королей, правивший до сих пор, так или иначе делал послабления в пользу саксов. А если Стефану после отбытия Матильды удастся опять сплотить вкруг себя нормандскую знать, то весьма неплохо, если саксы начнут объединяться вокруг его наследника. Рано или поздно Юстас станет королем, и тогда права его сторонников-саксов будут уже неоспоримы.
— По крайней мере, Юстас умный человек и умеет мыслить непредвзято, а значит, из него выйдет очень неплохой правитель для разнородных английских подданных.
Милдрэд улыбнулась, видя воодушевление отца, и пустила устричную раковину «блинчиком» по воде отмели. Засмеялась, когда та целых пять раз успела отскочить от поднявшейся почти вровень с причалом приливной воды.
Невдалеке от них Утред держал под уздцы хозяйских лошадей и с улыбкой наблюдал, как барон и юная леди, стоя на длинной бревенчатой пристани, лакомились устрицами, собранными для них окрестными жителями. Парнишка доставал их по одной из стоявшей рядом большой корзины, ловко вскрывал длинным ножом, присаливал слизкий комочек и по очереди преподносил то отцу, то дочери. Причем, подавая девушке, начинал глуповато улыбаться, хотя знатная красавица не обращала на него никакого внимания. Осторожно держа раковину самыми кончиками пальцев, она проглатывала устрицу, даже прикрывала глаза от удовольствия. Парнишку это забавляло. Эта горделивая леди в мехах и расшитом серебром наряде с таким наслаждением ела устрицы, которые в этих местах считались пищей самых последних бедняков. А Утред, наблюдавший со стороны, возмущался про себя: что же госпожа не ответит ухмыляющемуся бахвалу резкой отповедью! Но в этом и проявляется благородная кровь — ее обладатели выше простых смертных. Да и Милдрэд — хорошая девочка, зря никого не обидит.
