— Милорд, мне жаль, если вы неверно истолковали мое почтение и приветливость. А теперь давайте все забудем и уедем отсюда. Это дурное место. И вы пугаете меня.
— Пугаю? А ранее?
— Не будем говорить о том, что было ранее. И… Когда же наконец появится наш эскорт? — с волнением стала озираться она.
Юстас на миг опустил голову, а когда поднял, то его белые зубы так сверкнули в жуткой улыбке, что это больше напоминало оскал зверя.
— Никто сюда не приедет. Мы здесь вдвоем. И я хочу вас! Здесь же, сейчас!..
Дальнейшее произошло стремительно. Как в жутком сне, Милдрэд увидела его совсем близко — одной рукой он охватил талию девушки, а другой приблизил ее голову к себе и стал целовать. Замершая, оглушенная, она не сопротивлялась, но уже через мгновение стала вырываться, бить его по голове и плечам, уворачиваться. Тщетно — она и не подозревала, насколько он силен. Ей хотелось закричать, завизжать, но от ужаса голос пропал. А Юстас гнул ее как тростинку, пытаясь повалить, пока они оба не упали, и он оказался сверху, придавив ее собой. С ужасом Милдрэд ощутила, как он покрывает поцелуями ее шею и лицо. Девушку едва не замутило от отвращения, она хотела кричать, но только стонала и давилась глухими рыданиями.
В какой-то миг он приподнялся, она увидела над собой его искаженное лицо, покрытое струпьями, с кровоподтеком у рта. Ее передернуло от отвращения, и она плюнула в это лицо.
Юстас замер.
— Никогда, — твердо и упрямо выдохнула она. Ее глаза светились презрением. И добавила: — Чудовище!
Принц ощутил болезненный укол в груди. Чудовище — он слышал это слово с детства. Все говорили о нем так — отец, мать, жена, слуги. И вот теперь она. И больше не было тепла в ее глазах. Ну что ж. Он и поступит, как чудовище. Он возьмет ее как зверь, он сгрызет ее, против воли, как волк получает лань. От нее ничего не останется.
Он стер плевок и засмеялся сухим смехом, который перешел в демонический хохот, громоподобный вначале, потом даже с каким-то повизгиванием. И вдруг сильно ударил ее по лицу. Потом еще раз, еще…
Ее голова моталась из стороны в сторону, но она не издавала ни звука. Это разъярило его еще больше, но и возбудило сверх всякой меры. Он схватил ее, поволок, как тряпичную куклу. Она казалась ему сломанной игрушкой, но покорной, уступившей. Юстас тащил свою добычу, глухо рыча, сам не понимая, отчего мечется. Опомнился у каменных руин старой башни — здесь некогда приносили человеческие жертвы. Вот и он сейчас овладеет ею, потом перережет горло, и никто ни о чем не узнает. Это будет его жертва тому темному, кто таится в нем, тому, кто не позволяет никому — даже ей! — произносить это мерзкое слово… Его второе имя — чудовище!
