В голосе странницы прозвучало негодование.
— Тетя Агапита…
Капитолина торопливо нащупала в ботве холодную руку Агапиты, на мгновение прижалась к ней щекою, затем распрямилась и, словно под струи дождя, запрокинула вмиг погорячевшее лицо к небу. Девушке почудилось, что каждая звездочка смотрит сейчас только в этот огород, на эту грядку и улыбается попеременно то ей, то Агапите.
— Тетя Агапита…
— Поли, — строго произнесла странница, — и больше не дергайся; теперь надо по-сурьезному. Этот дьявол с копьем над нами, вишь сидит, как коршун на голяше! Поли да почаще озирайся на него и хорошенько слушай, чего я говорить стану…
Влажная, но упругая в корнях трава мягко похрустывала под руками полольщиц. Картофельная ботва густо пахла заваренным крахмалом. Под ее широколистную крону не проникал свет молодой луны. В зарослях было настолько темно, что Капитолина лишь ощущала время от времени проворно снующие руки странницы где-то рядом со своими. Ни словом не перебивая спокойный и внятный полушепот Агапиты, девушка то и дело взглядывала в сторону Коровина: не прислушивается ли старик, не подкрадывается ли к ним в темноте? Но Прохор Петрович, по-прежнему чернел на куче соломы, иногда шуршал ею, ворочаясь, и все чаще зевал. Агапита не подавала ему условленного сигнала, а над чернотой огорода мельтешил белый платок Капитолины — и старик был совершенно спокоен.
Полольщицы приближались к рассаднику.
Агапита рассказала, что Капитолина, по словам Платониды, «приуготовлена к вечному успению» как отступница, и Минодора ждет только пресвитера; что неусыпный надзор за смертницей поручен ей, Агапите, поклявшейся на евангелии устеречь девушку до часа расправы; что замысел Капитолины убежать и ее речи об убитом младенце выдал Прохор Петрович, когда-то подслушавший разговор девушки с Калистратом в погребе.
Для Капитолины многое стало понятным, однако, не зная всех замыслов Минодоры, девушка удивлялась, для чего странноприимица, безусловно не доверявшая изменнику Калистрату и, по всей вероятности, злившаяся на него, вдруг снова пригласила бывшего дружка на любовное свидание? Настороженный разум Капитолины рвался проникнуть теперь и в эту тайну.
Минодора же просто спешила: времени до прибытия пресвитера оставалось в обрез, а Калистрат не был подготовлен для задуманной расправы над Капитолиной.
Она встретила его не в пышной постели, как он ожидал, а за столом, на котором стояло блюдце с капустой и знакомый ему графинчик. Пегие глаза Калистрата алчно расширились. Мало-помалу Минодора заговорила об одолевающих ее женских недугах, подвела речь к минувшей молодости, когда она была «точь-в-точь Капочка» и так же дожидалась сильного мужчину. Калистрат прерывисто сопел. Минодора слегка дотрагивалась плечом до его плеча, похлопывала теплой ладонью по его колену и вдруг чмокнула в щеку. Как всегда, быстро захмелевший и разожженный лаской и словами Минодоры, он схватил ее, как прежде, но она вывернулась, отбежала к душнику и громко сказала:
