Мы молча возвращаемся в дом. Папа выглядит каким-то потерянным. Он все еще держит в руках газету, которую читал перед тем, как Джоанна упала. Папа сворачивает газету в трубочку, все плотнее и плотнее.
— Ну, ладно, — говорит он, — вы идите поиграйте, а я скажу вам, когда будут новости от мамы.
Поиграть? Как мы можем играть, когда у нас сестра попала в больницу? Я люблю папу, но, как я уже говорила, временами он бывает немножко бестолковым.
— А можно, мы побудем с тобой в кабинете? — спрашивает Джессика.
Папа непонимающе разглядывает газету у себя в руках, словно гадая, откуда она взялась и почему так туго свернута.
— А, ну да, конечно, — говорит он. — Конечно, вам сейчас не до игр.
Все вместе мы идем в кабинет. На стенах висят маски, которые папа привез из Африки, когда ездил туда со своими студентами. Обычно я думаю, что эти маски экзотические и очень классные, но сейчас их пустые глазницы смотрят как-то угрожающе.
Папа садится за свой стол. Джессика, ссутулившись, устраивается на обитой вишневой тканью скамеечке у стены. Я растягиваюсь на толстом восточном ковре.
Ко мне подходит Мейсон.
— Можно, я с тобой посижу, Джерзи? — спрашивает он и сворачивается клубочком рядом со мной. Я обнимаю его одной рукой.
— Все будет хорошо, Мейсон, — говорит Джессика.
Мама все не звонит и не звонит.
— Врачам нужно время, — говорит папа, словно пытаясь объяснить это не только нам, но и себе. Немного погодя Мейсон засыпает рядом со мной на полу, и папа относит его наверх, в постель.
Наконец звонит телефон. Джоанне будут делать операцию, чтобы правильно сложить сломанную кость.
— Идите отдохните, девочки, — говорит папа. — Я уверен, что утром все уже будет в порядке.
Лежа в постели и пытаясь заснуть, я снова и снова прокручиваю в голове случившееся. «Придется какое-то время обходиться без скейтборда», — сказал тот врач.
И тут я понимаю, что Джоанне придется обходиться не только без скейтборда, но и без танцев.
— Сильно же тебе не нравится принцессное платье, подруга, если ты готова ногу сломать, лишь бы его не надевать, — говорит Эпата. — Зато у гипса цвет классный.
Прошло два дня. Мы — мама, папа, Джессика, Мейсон, Эпата и я — приехали в больницу навестить Джоанну. У сестры на ноге огромный гипсовый кокон ярко-зеленого цвета, от щиколотки до бедра. Медсестра сказала, что перелом был сложный, поэтому в кость пришлось вставить несколько штифтов.
— Так что я теперь наполовину человек, наполовину робот, — с удовольствием говорит Джоанна Эпате.
