Лежа поодаль на своей узкой кровати, Мариэль шумно дышала. Энсон потрогал лоб девочки. Их борьба за жизнь становилась до боли похожей. Победит ли кто-нибудь из них? Он наклонил голову и сумел вдохнуть немного спасительного воздуха. Крайне измотанный, лишь пару раз ненадолго сомкнувший глаза за последние сутки, Энсон не мог думать о сне. Сначала пациенты. Сон, как всегда, потом.
Энсон родился, вырос и получил образование в Южной Африке. В молодости он был красавцем и щеголем, встречался с самыми красивыми женщинами и совершенно не предполагал, что когда-нибудь свяжет свою жизнь с медициной. Но это было давно.
Еще пятнадцать минут кислорода, и Энсон почувствовал, что обруч, сжимавший его грудь, стал ослабевать. Клодин, которая не могла смотреть на его мучения, отошла взглянуть на остальных пациентов. Их было человек двадцать, большинство из них — и дети и взрослые — страдали от различных осложнений СПИДа. Благодаря фонду «Уайтстоун» со штаб-квартирой в Лондоне и назначенной им доктору Элизабет Сен-Пьер маленькая больница содержалась хорошо и была оборудована почти всем, что просили Энсон и Элизабет.
Опасаясь нового приступа, Энсон немного выждал и только потом отложил кислородный баллон. От усиленного дыхания у него кружилась голова и слегка подташнивало. Нельзя было доводить себя до этого. А ведь за пятнадцать лет работы он ни разу не брал отпуск, да и вообще не думал об этом.
Однажды, после одной, особенно утомительной и скучной вечеринки с людьми, которые его больше не интересовали, с развлечениями, которые он все больше и больше ненавидел, жизнь Энсона-плейбоя внезапно кончилась. Реализовав все свое наследство и заняв, сколько удалось, он забрал жену и ребенка и отправился в джунгли с миссией спасать людей своего континента.
Сейчас, в пятьдесят пять, от него осталась лишь тень прежнего Джо Энсона, но, живя в постоянном страхе, что его работу отберут у него прежде, чем он ее закончит, и даже с одышкой и кислородным голоданием, его мозг обрабатывал информацию и решал задачи в лихорадочном темпе. Ни в коем случае Энсон не собирался останавливаться. Пока не закончена работа, он не мог подвергать себя риску пересадки легких и лечения сопутствующими препаратами.
Дав себе молчаливое обещание заняться собой, как только будет доведена до конца «Сара-9», Энсон поправил стетоскоп и снова осмотрел девочку. Ребенок протянет еще день, максимум два, если не произойдет какого-нибудь божественного вмешательства — три. Божественное вмешательство. Слова точно выражали суть дела. Энсон не признавал могущества Господа, но полностью доверял силе препарата «Сара-9», названного в честь единственной дочери, и надеялся, что когда-нибудь она поймет сделанный им выбор. Даже Мариэль, которая не значилась в протоколах клинических испытаний, могло бы спасти новое лекарство.
