Ханна передернула плечами.
— Ненавижу полнолуние, — проговорила она. — По мне лучше, когда луна идет на убыль.
— Почему? — спросил я. — Подумаешь, полнолуние, ну и что?
Она бросила взгляд назад на дом Марлингов и ничего не ответила.
Мы вошли в лес. Солнечные лучи пробивались сквозь кроны деревьев, золотыми потоками изливаясь на землю. Мы шли, шурша опавшими листьями и веточками.
Я увидел причудливо изогнутое старое дерево, напоминавшее старика. Грубая потрескавшаяся кора была как морщинистая кожа. Жилистые корни выпирали из земли.
— Вот это клево! — с восторгом крикнул я, вынимая камеру из футляра.
Ханна рассмеялась.
— Вот уж правда — городское дитя.
— Но ты только посмотри на это дерево! — показывал я. — Оно… оно как живое!
Она снова рассмеялась.
— А деревья — живые, Алекс.
— Ты же понимаешь, о чем я.
Я начал фотографировать старое, согбенное, как старик, дерево. Я отступил назад, прижавшись спиной к березе. Я пытался найти такой ракурс и так отснять дерево, чтобы оно напоминало старика.
Потом я стал обходить его кругом, снимая трещины и наросты. Одна ветка опускалась до самой земли, совсем как рука утомленного человека. Я отснял и ее.
Встав на колени, я снял выпирающие из земли корни, они казались костлявыми ногами.
Тихое жужжание над головой вынудило меня оторвать глаза от земли и посмотреть наверх. Это была колибри, порхающая над поздним цветком. Я попытался поймать в кадр и ее, но крохотная птичка оказалась слишком проворной для меня. Она вспорхнула и улетела, прежде чем я успел нажать затвор.
Я поднялся с земли. Ханна, скрестив ноги, сидела на земле, перебирая опавшие листья.
— Разве эта колибри не знает, что лето кончилось?
Она с недоумением уставилась на меня, словно забыла о моем существовании.
— Прости, Алекс. Я ее не видела, — смущенно проговорила она, вскакивая на ноги.
— А что там, если идти все время вперед? — спросил я, указывая в глубь леса.
— Придешь к Волчьему Ручью, — ответила Ханна. — Я покажу тебе ручей в следующий pаз. А сейчас нам лучше возвратиться. Надо выбраться из леса до захода солнца.
Я вдруг вспомнил о волках, о которых говорил дядя Колин. О волках, от которых пошло это название — Волчий Ручей.
— А волки, которые раньше здесь водились, — спросил я, — они перевелись?
Ханна кивнула головой.
— Да, перевелись.
И в тот же миг раздался пронзительный вой — совсем рядом, прямо за спиной. Тонкий, пронзительный волчий вой.
Я невольно закричал.
