Мы не бежали — летели через лужайки, не разбирая дороги. Мы пробегали через дворики у домов и ныряли в окна живых изгородей.
Дядя и тетя не отставали от нас и непрерывно взывали в один голос:
— Отдайте наши шкуры! Отдайте наши шкуры!
Их отчаянные вопли звенели у меня в ушах, словно заклятие.
— Отдайте наши шкуры! Отдайте наши шкуры!
Мы бежали и бежали. Мимо домов, дворов и лужаек. Все стало сливаться в сплошное неразличимое пятно. Мои тяжелые волчьи задниe лапы колотили по земле. Я с трудом сохранял равновесие. Под жаркой шерстью по моему лицу струился пот.
Еще поворот. Снова темные задние дворы. А потом над нашей головой сомкнулись извивающиеся ветви деревьев. Мы бежали по лесу, лавируя между вздымающимися стволами деревьев, продираясь сквозь непролазный бурьян и кустарник. А тетя и дядя не отставали от нас ни на шаг и жалобным голосом скандировали одну и ту же фразу:
— Отдайте наши шкуры! Отдайте наши шкуры!
Мы стали взбираться на невысокий холм, окаймленный вечнозеленым кустарником. Под ногами хрустели и катились в разные стороны сосновые шишки. Ханна вдруг остановилась, рухнула на колени и на четвереньках продолжала карабкаться на вершину холма.
— Отдайте наши шкуры! Отдайте наши шкуры!
Голоса становились все тоньше и все пронзительнее.
И вдруг все смолкло.
Будто земля внезапно остановилась.
Будто все застыло на вершине холма, и даже ветер перестал дуть.
Тишина была физически ощутима.
Дядя Колин и тетя Марта прекратили свою несмолкаемую молитву.
Тяжело дыша, мы с Ханной обернулись и взглянули на них.
— Луна… — еле слышно прошептала Ханна и показала рукой наверх. — Полная луна, Алекс. Она так высоко. Она, очевидно, в апогее.
Она еще шептала эти слова, а тетя и дядя рухнули на колени. Головы у них запрокинулись. На освещенных лунным светом лицах читались скорбь и отчаяние.
Они раскрыли рты и завыли — печально и пронзительно.
Вой перешел в отвратительные вопли. Они обоими руками рвали волосы на голове. Глаза у них были закрыты. Они вопили, будто их разрывала невыносимая боль.
— Ханна, — в ужасе вскрикнул я, — что мы наделали, Ханна?
Вцепившись обеими руками в волосы, тетя и дядя кричали.
И вдруг руки опустились. Рты закрылись. И покой снизошел на них.
Мы с Ханной смотрели на них, не в силах оторвать взгляд. Дядя Колин и тетя Марта, помогая друг другу, поднялись с земли. Отряхнули друг друга. Пригладили растрепанные волосы.
Они подняли на нас глаза, и я увидел в них слезы.
— Спасибо, — в один голос закричали они.
