«Он» — это я.
Я вдруг обнаружил, что так писать легче. Непонятно почему, но легче.
Может, потому, что «я» в путевых записках всегда подсознательно претендует на «мы»? «Мы» же всегда может возразить: извини, с чего ты решил, что «мы» — это «ты».
Ну а «он» — это он. Какой есть.
Ему вроде как не повезло с погодой. Сырой январь, плюс-минус один-два градуса, скорее — плюс. Сумерки целый день. Иногда шел снег, летела сквозь косую его пелену колонна с Сигизмундом III над Замковой площадью, светились желтым и розовым окна, дом и лампочки на елках у входов в ресторанчики и кофейни — город праздновал Крещение. Но и когда снег прекращался, когда высвобождал дали, светлее не становилось. «Небо хмурно», — жизнерадостно сообщала ему по вечерам дикторша местного телеканала. Да, «хмурно», и настолько, что водители не выключали подфарники даже в полдень.
К тому ж смеркаться начинало уже в половине четвертого. От лекций в университете он освобождался только после обеда. На полтора-два часа серого сырого света. А потом — разом — загорались фонари, небо становилось черным, город — нарисованным.
Для полноценного проживания этого города ему не хватало вальяжности гуляющего. Не было у него возможности расположиться на скамейке перед площадью или за столиком у окна кафе и, никуда не торопясь, не «наблюдая», дожидаться, когда текущая мимо толпа начнет разбиваться на фигуры, лица, жесты. Когда массивы домов обнаружат свои фасады и можно будет пересечься с ними взглядами. И вот тогда он смог бы ощутить в этом городе себя. Себя, ну и, соответственно, — город.
Но у него всего пять дней, два из которых он проведет в Кракове. И потому — надо успеть.
Не повезло?
Да нет. Напротив. Не нужно отвлекаться на частности. Только — каркас. Старе-Място, дворцы, костелы, улицы-площади Маршалковская и Иерусалимские Аллеи, книжные магазины, люди, рекламные щиты, шапочка на голове идущей впереди девушки, интерьер пиццерии, шпиль сталинской высотки в простреле улиц.
На самом деле ему показали сокровенное — город без макияжа. Серый, сырой, будничный, такой, каким он бывает только сам с собой.
Были заснежены и пустынны даже знаменитые туристские кварталы Старого города (Старе-Място). Сумеречны. И непонятно откуда сумерки — от близкого вечера, серого неба или от сдвинувшихся стен. Нет, дома не так велики — три-четыре этажа, но они — могучи.
