О'кей. Пьем пиво.
12.10
Снова Плаца Реаль. Второй приезд в Барселону. Натруженные ноги сами привели на площадь.
Широкими проспектами и рядами многоэтажных домов Барселона по идее должна быть похожа на Москву. Или, наоборот, Москва — на Барселону. Но формальное сходство только подчеркивает различие. Барселона роскошна, Барселона просторна и монументальна при относительно невысоких (в шесть-восемь этажей) домах. Улицы просвечены небом и солнцем. Дома вырастают, дома взлетают к небу. И движение это выпрямляющее.
Московские же громадины Ленинградского, Ленинского и прочих проспектов пятидесятых-шестидесятых годов не взметаются к небу, они расползаются под собственной тяжестью. Вид открытого пространства этих бесконечных проспектов высасывает остатки сил. В их просторе вообще нет человеческого измерения.
Москва прекрасна в кварталах XIX века, там и зима, и лето, и осенняя непогода, и мартовское солнце — все ей к лицу. Но это архитектура совсем другого города, к которой Москва сороковых-пятидесятых-шестидесятых годов не имеет отношения (а уж начиная с семидесятых Москва строилась уже вообще не как город, а как нечто бесформенно-мегаполисное).
В новой Барселоне улицы и проспекты — архитектурное продолжение Барселоны прошлого и позапрошлых веков.
А пальмы на городском закатном небе!..
Мимо моего столика с интеллектуальной томностью прошелся сейчас коротконогий красавец: черные полосы, стянутые сзади в косичку, черная кожаная курим, черные джинсы, на плече кожаный рюкзак. Лет тридцать, кинематографический профиль и пластика «крутого Уокера». Тормознул, боковым зрением оглядывая площадь, подошел к декоративному чугунному ядру, свалил на пол рюкзак и медленно опустился на ядро — в двух шагах от него вмурованный в пол стул для комфортного сидения, но он уже сидит на шаре, впивающемся в его промежность жесткостью и чугунным холодом (простату бы поберег!), позвоночник мгновенно утратил гибкость, как если бы стержень вынули из тела, — парень согнулся, опершись локтем на колено, подбородок упер в кулак и впал в сокрушительную задумчивость.
…А что? — Поза не менее эффектная, чем у роденовского мыслителя.
Сейчас его соло на площади.
С ближайших столиков благодарно заклацали и зашуршали затворчики фотоаппаратов.
Слушай, а ты можешь сказать себе, чем именно так раздражает тебя вид этих маргиналов?
А ведь раздражает. Раздражает и одновременно притягивает. Может, не в них дело (не только в них), но и в тебе?
