— Летчик? — он говорил по-русски с сильным акцентом, но, видимо, свободно.
— Борттехник, — мрачно сказал Гривцов.
— Борттехник?
— Ну да. Тоже летчик, но не пилот, — Гривцов изобразил, как держат штурвал, — техник, — он сделал жест, как будто крутил ключом гайки.
— Где и когда сбит?
Ничем не рискуя, Гривцов сказал правду. Гестаповец записал.
— Каждое твое слово будет проверено. За неправда — расстрел.
Гривцов старательно повторил то, что уже было записано в его «показаниях», после чего был отправлен в камеру и заперт.
Наутро всех арестованных — человек двести — выстроили в каменном квадрате двора. Автоматчики молчаливой цепью окружили их и пересчитали. На крыльцо вышел толстый офицер с моноклем и произнес короткую речь, повернулся и вошел в дверь обратно.
— Вы все — преступники против нового порядка, — лаконично перевел переводчик. — И всем вам одно наказание — расстрел.
Мертвая тишина повисла над двором. Скрипели сапоги у переминавшегося с ноги на ногу автоматчика.
— Хана, — произнес чей-то ломкий голос.
Переводчик снова открыл рот:
— Но германская армия в своем победоносном движении практически покончила с остатками Красной Армии. Вы не опасны могущественной Германии. Вы прощены, и вам даруется жизнь.
Автоматчики пихнули пленных под ребра автоматами, унтер-офицер скомандовал, и оборванная колонна потекла со двора на улицу.
Их вывели за город на огороженный тремя рядами колючей проволоки пустырь. Вышки с пулеметами стерегли его. Ворота распахнулись.
— Вот и концлагерь, — сказал кто-то в колонне.
…О четырех месяцах в концлагере у Гривцова осталось позднее воспоминание как об одном кошмарном дне, бесконечно длинном. Рыли руками ямы в земле. Выменивали на остатки одежды пустые консервные банки — в банки по утрам разливали по черпаку баланды, и надо было иметь свои — а их не хватало.
Расспрашивали «новеньких» о новостях — новости были обнадеживающие… Летнее наступление у немцев, вроде, провалилось, и на юге наступаем мы.
Как-то в сентябре их выстроили: полторы тысячи живых скелетов. Прибыло какое-то немецкое начальство.
Группа офицеров, похлопывая стеками по лаковым голенищам, прошла вдоль строя.
— Кто есть рабочие по металлу, три шага вперед! — скомандовал комендант лагеря.
Полсотни человек шагнуло вперед. Их отвели отдельно.
— Кто есть механики и водители машин и механизмов, три шага вперед!
Гривцов вышел среди прочих.
Их рассортировали. Германии, истощившей армейские ресурсы в летнем сражении сорок третьего года, требовались рабочие руки. Так Гривцов оказался за рулем бензозаправщика — огромного французского «Рено» — на немецком аэродроме.
