2. Келия
Узкая комната, диван, маленький письменный столик, где обедают и пьют чай, табуретка и стул — вот и вся обстановка комнаты, где проживал Филарет Чернов в Москве в Малом Факельном переулке.
Стены комнаты были сплошь покрыты вырезками картинок из «Нивы», «Родины», «Пробуждения» и прочих иллюстрированных журналов. Все эти вырезки крепко приклеивались к стене, одна к другой, и получалось нечто вроде обоев. Комната всегда была чисто прибрана, на оконце стояли цветы герани и бегонии, около письменного стола виднелся бюст из серой глины хозяина этой комнаты Филарета Чернова. Комната напоминала келию.
3. Голуби
Вся небольшая площадка, с булыжной мостовой двигалась, переливалась серо-радужными переливами — это было как-то странно, почти нереально. Среди площадки стояла баба с корзинкой семян, и когда кто-либо, любивший интересные зрелища, покупал у этой бабы семя и бросал на мостовую — эта живая колеблющаяся мостовая бурлила тысячью сизарей, и это было очаровательно. Филарет Иванович, весь загоревшийся, с блестящими глазами, быстро пошел к зрелищу. Я поспешил за ним.
— Вот жизнь, какая радость жизни здесь, — сказал он, — и как много здесь русского, старинного!
4. Первый раз
Я помню (это было в Перове), отец однажды приехал не один, с ним приехало двое.
Один был солидный и большой — это был замечательный певец Александр Григорьевич Ляхович. Другой был молодой, широкоплечий, плотный человек с каким-то рысьим взглядом и негладкой кожей на лице — это был Филарет Иванович Чернов.
Я тогда был еще очень мал, но помню, как эти двое произвели на меня большое впечатление.
Да, Чернов тогда же читал свои стихи. Я это помню… Я первый раз тогда увидел его.
5. Конец
О, слово странное «конец»,
Конец — нет жизни боле.
Е. К.
И вот конец!
Конец наступил 4 декабря 1940 года. Кремация 7 декабря в 12 часов.
Он умер в психиатрической больнице.
Я зашел как-то на квартиру к Чернову.
Необычный случай: Чернова не было дома.
Через неделю я снова зашел: мне сказали, что его нет дома.
Я заходил через известные промежутки, и каждый раз его не оказывалось дома.
Однажды жена сына Чернова пригласила меня в комнату и рассказала следующее:
Последний раз запой продолжался больше обычного (обычно он пил 5 дней, после чего наступала мучительная реакция).
Мученья после запоя были на этот раз нестерпимыми. Эти мученья были настолько тяжелы и невыносимы, что Чернов пробовал несколько раз вешаться. Повеситься ему не удалось: его отправили в дом умалишенных.
