Учиться у Гюго. Так сказать, «Труженики Неба».
Помимо собственно разрушения двигателя, пожара, отказа управления и предотвращения падения самолета, еще должны быть конкретные опасности, с которыми придется столкнуться – и обязательно преодолеть.
28.10.
Составил более подробный план книги, но все равно еще не полный. По мере осмысления буду дополнять. А пока мучаюсь сомнениями.
Написал сцену в штурманской: картина развала.
Привел пример смелого рывка лидера через стронувшийся лед на реке. Это вроде как лейтмотив: не ждать, не тянуть время, не складывать руки, а – смело навстречу неизвестности! Мой герой, в противовес иркутянам, борется и побеждает.
Открываю Гюго: многословие. Открываю Драйзера: портреты… тоже болтовня. В этом плане мне ближе Шукшин: кратко и емко. Но – диалоги…
Открываю Астафьева… тоже многа букафф… Нынешнему молодому читателю некогда вникать.
Собственно, и у Донцовой одни голимые диалоги.
Надо быть увереннее в себе и писать не так, как учат, а как мне хочется, как само льется. А уверенности все нет. Очень, ну очень тугой, корявый язык, явно не художественный.
29.10.
Все отделываю и шлифую концовку. Как удивительно: ничего в своей жизни я так тщательно не шлифовал, как тексты своих книг. Даже полеты: на шлифовку техники пилотирования я тратил меньше души. Может, потому что само давалось. А тут я сам поражаюсь своей требовательности. Все в жизни делал наспех, вдогонку; казалось бы, и писать надо скорее, скорее – ведь годы уходят! Нет, я хочу-таки сделать вещь, а не поделку.
Как мне не хватает богатства языка! Кажется, много ведь читал и читаю. А ремесла, навыков и интуиции использования словарного запаса, – не хватает. Поэтому я никогда не стану художником. Так, ремесленником…
Это как те наивные люди, которые считают, что можно научиться «играть на музыке», даже не имея музыкального слуха – путем зубрежки.
Интуиция помогает писать сердцем. А потом холодный разум шлифует и полирует, и снова проверяю сердцем: цепляет или нет. Иногда цепляет… но это – лишь вызубренная до блеска музыкальная фраза.
Но этот процесс творчества как-то вливает в меня бодрость и новые силы.
А мне предлагается идти в контору и работать за кусок хлеба, а потом догнивать.
Я же хочу оставить свой скромный след, и пока такая возможность есть, никогда не буду работать нигде, кроме как над собой.
30.10.
В голове крутятся обрывки будущей книги. И все никак не складывается цельная картина, спотыкаюсь на мелочах, отдельные куски совершенно неохота сочинять, хотя они по замыслу нужны для связки.
