Без права на покой [Рассказы о милиции] | страница 35

Село Тоузаково Кинель-Черкасского района. В магазине «Товары по­вседневного спроса» вскрыт сейф. Похищено сто пять рублей. Похищено также товарно-материальных ценно­стей на восемьсот восемьдесят пять рублей сорок три копейки.

с Село Яблоневый Овраг Волжского района. Взломаны замки на дверях промтоварного (в промтоварном вскрыт сейф) и продо­вольственного магазинов, расположенных рядом. Похи­щено денег и товарно-материальных ценностей на общую сумму четыре тысячи семьсот пятьдесят один рубль пять­десят шесть копеек...

Казалось бы, Курасов должен быть доволен: из наворованных денег скопил сумму, все налеты провел с блеском — никто не подкопался. Чего еще бы надо? Ничего. Между тем ему очень и очень хотелось душевного покоя. его-то как и не было. Поэтому, когда оставался один, сбрасывал с себя маску человека благодушного, даже слегка беспечного, стано­вился темнее осенней тучи. И чем больше проходило времени, тем сильнее тревога. Подобралась она к нему исподволь, незаметно.

На первый порах Курасов не придавал особого значения тому, что и Ковалев и Гайданов (будь оно трижды проклято, такое совпадение!) оказались наркома­нами. Что мне с ними, успокаивал себя, детей крестить? А ежели заметит, что не умеют держать язык за зубами, — обрез у него в полной исправности и патроны к нему всегда готовы. Слишком велика честь этим, кхе-хе-хе, подонкам, чтобы из-за них оказаться в местах, весьма и весьма отдаленных от благодатных волжских берегов.

Ковалев с Гайдановым, последний особенно, отдавали себе ясный отчет в том, чем может закончиться хотя бы один опрометчивый шаг, и поэтому старались вести себя, по пословице, тише воды, ниже травы. Только получалось это у них не очень складно, а главное, не всегда. Никак не могли, например, несмотря на строгий запрет Курасова, обходиться без жаргонных слов. Как-то повздорив из-за мастерицы по мелким кражам, пышногрудой Мурки, которая с одинаковой благосклонностью принимала уха­живания того и другого, подвыпившие дружки открыли перепалку.

—  По тебе, козел, — кричал Ковалев, — рикша пла­чет!

—  Что я, — отвечал Гайданов, — зверь какой? Али тебя хотел поставить ? Али рыжье твое забрал?

Ковалев презрительно фыркнул.

— Ты? У меня рыжье? Попробуй! Враз писану, мокрухи не побоюсь.

Курасов слушал-слушал и вдруг грохнул кулаком так, что из подпрыгнувших рюмок выплеснулась водка, зарябила лужицами на грязном верстаке.