Без права на покой [Рассказы о милиции] | страница 32

Так десять минут, пятнадцать, двадцать. Наконец и вторая петля перепилена. Спрятав ненужную больше ножовку, Курасов снова пустил в ход свой универсальный ломик. Гайданов невольно сделал шаг назад. Ну как дневную  выручку продавцы все-таки сдали, а он не уследил? И едва не вскрикнул от радости, когда за медленно и словно бы нехотя открывшейся дверцей увидел внутри сейфа аккуратно сложенные пачки денег.

...В город на улицу Кабельную, в слесарку Курасова, они вернулись перед рассветом. Мокрые, усталые, но чрезвычайно довольные. На верстак, который одновре­менно служил и столом, выложили деньги, не торопясь, сосчитали. Оказалось пять тысяч двести девяносто семь рублей.

—  Подходяще, — одобрил Курасов-старший.

—  Вполне, — согласился Курасов-младший.

И оба покровительственно похлопали по спине Гайданова: мол, хорошо сработал, парень, не подвел. Гайданов же лихорадочно ломал голову: сколько отвалят. Двести? Триста? А может, и больше? О том, что вскоре вышло в действительности, он лишь мечтал.

—  Вот эти, — сказал Курасов, отсчитав сто пятьдесят рублей, — возьму из общего котла по... кхе-хе-хе, по старшинству. Эти сорок семь рублей, опять же из котла, тебе, Сеня, за праведные труды разведчика. Ты, Ваня, не возражаешь? Добре! Осталось пять тысяч сто.— Внезапно, вроде бы ни с того ни с сего, спросил Гайданова: — Ты сколько классов закончил?

—  Шесть.

—  Фьють! А самому девятнадцать, отстаешь, дорогой, от жизни. Ну, еще наверстаешь, еще, кхе-хе-хе, далеко пойдешь. Так сколько будет, если пять тысяч сто разделить на три?

—  Тыща семьсот, — без запинки ответил Гайданов.

—  Точно! Говорю же, далеко пойдешь. Держи! Твоя доля.

Покончив с дележом, Курасов расстелил на верстаке старую газету, выставил, прихваченные в магазине Черноречья две бутылки, чайную колбасу, нарезанную крупными кусками, сыр «Российский»... Ивану и Гайданову налил по полному стакану, себе — половину. Пояснил:

—  Мне на дежурство, а вы сколько хотите. Вон там, — показал рукой через плечо на хозяйственную сумку в темном углу слесарки, — еще полдюжины бутылок. Но — такой уговор: пока не проспитесь, отсюда ни шагу. Слышь, Ваня, и за него, — кивнул на Гайданова, — отвечаешь.

—  Ладно, чего уж...

—  Тогда поехали!

Звякнули дружно сдвинутые стаканы, послышалось размеренное бульканье обжигающей рты жидкости.

После короткого застолья Курасов тщательно умылся, побрился, спрыснул лицо «Шипром», придирчиво оглядел себя в зеркале, прибитом к бревенчатой стене возле двери. Никаких признаков, что ночь прошла без сна, не обнару­жил..