Граф сдерживая бешено колотящееся сердце, расплываясь в непроизвольной широкой улыбке, подошёл к порталу между двумя выщербленными кирпичными стенами, вздохнул — и шагнул в неизвестность.
Дима Бальзаминов стоял на грунтовой дороге, посреди леса, обхватив себя руками — и смотрел вокруг. Мелкий косой дождь летел по ветру, пронизывающий сырой холод пробирал до костей, Дима мелко трясся в короткой модной курточке без подкладки — но почти не осознавал холода. Он рассматривал… мир рассматривал.
Красная глина на дороге расплылась от дождя, в выбитых копытами ямках стояла мутная бурая вода. Под самыми ногами Димы копыто расплющило кошмарную тварь длиной в две ладони — то ли жабу, то ли толстую серую ящерицу, покрытую бородавками, с шипастым хвостом. Она лежала в жиже свернувшейся чёрной крови — и Дима пялился на неё, как завороженный.
Эта гадина была — чужая. Ядовитая? Хищная? Опасная? Он не хотел встретить такую живьём, даже мёртвая, она вызывала судорогу отвращения и страха чуждостью.
Может, обычнейшая здешняя зверюга, как травяная лягушка дома, подумал Дима, и его зубы выбили неожиданную дробь — он еле остановил собственный подбородок. Может, обычнейший здешний лес, как наш лес на Карельском перешейке, думал он, усилием воли переведя взгляд от твари на высоченные деревья — с чёрными хвойными лапами в белёсой паутине или с буро-винными листьями, жёсткими, издававшими под порывами ветра неживой, жестяной какой-то шелест. Тёмно-красная, как кровью пропитанная трава и высокие, по пояс Диме, пыльно-серые, как мукой присыпанные, колючки то ли в пауках, то ли в цветах или плодах, похожих на жирных желтоватых пауков, бурно разрослись по обе стороны дороги. Запах чужого леса, сырой, прелый, затхло сладковатый, мешался с запахом дождя.
Пронзительный истерический визг раздался над самой головой.
Дима охнул и невольно присел. Визг перешёл в безумное хихиканье — и с ветки, поросшей пучками чёрных кривых игл, взлетела рыжая птица.
Может, обычная местная птичка. Как голубь или ворона. Дима подышал на пальцы, еле сгибавшиеся от холода — и вдруг услышал далёкий топот копыт.
Пажи, дамы, рыцари, королевская свита, издевательски сказал в голове чей-то чужой голос. Не хотите ли поговорить о чём-нибудь куртуазном?
Ледяной ужас сам собой, без помощи сознания, швырнул тело Димы в чащу чужого леса, сквозь заросли колючек, через валежник, острые сучья, паутину, по мху, пропитанному водой, в гущу кустарника, отвратительно пахнущего какой-то приторной плесенью — и на колени, в хвою, мох, грязь…
