А я прокусил пластик, как человеческую плоть. Выпил эту кровь — холодную донорскую кровь, вкус которой сразу напомнил мне о Дью до тоски — и сказал:
— Мать Нази, я — довольно квалифицированный биолог, разбираюсь в фармакологии и биохимии… тебе не нужны кадры, работающие за еду? За эту отраву?
— Что ж ты пьёшь её, если это отрава? — спросила Нази растерянно.
— Не отрава течёт в твоих артериях, — сказал я. — Чтобы её достать, тебя надо убить. Как ты думаешь, вампиру может наскучить убивать за триста лет?
— Не знаю, — сказала Нази. — Людям, которые живут убийствами, это, как правило, не наскучивает. Видимо, не успевает.
Тогда я взял её за руку и потёрся щекой о её кожу, довольно-таки холодную, увядшую и сухую, с пятнами йода и печёночными крапинками. Впервые — только потому что хотелось дотронуться до человека.
— Не говори обо мне никому, — сказал я. — Люди считают меня оружием; те, кто знает, что я такое — порываются использовать… а я не хочу убивать даже для еды. Я хочу только рисовать, Мать Нази. Я могу помогать тебе лечить, если тебе это надо. Но я больше не стану участвовать в играх стада, для которых надо кого-нибудь жечь. Помоги мне.
Нази молчала и гладила меня по голове. Тогда я рассказал ей о Дью — и кажется, она поняла.
— Оставайся, — сказала она тихо. — Как я могу сообщить о тебе, если в нынешние времена совести не дождёшься и от людей… тебе жаль людей, нелюдь?
— Вы называете моих сородичей паразитами на человечестве, — сказал я. — Может, в чём-то вы и правы… но ваше человечество паразитирует само на себе. Я не хочу подражать худшим из стада — вот и всё.
— Думаешь, у тебя есть душа? — спросила Нази.
— Есть, — сказал я. — Ожоги уже затянулись совсем, сейчас болит только она.
Нази только кивнула, больше ни о чём не стала расспрашивать.
Я проработал в медицинской миссии Союза Справедливых четыре года, пока Нази не умерла от инфаркта. Это было не самое худшее время в моей жизни.
Нази родилась за Океаном, в Республике Хануш. В молодости она была подающим серьёзные надежды хирургом, но потом ей, как и Дью, показалось, что бед и зла в мире многовато. Она вступила в Союз Справедливых и стала ездить по самым неудачливым местам мира, обучаясь всему, что может пригодиться в катастрофе, на войне или в других дрянных случаях. К своим шестидесяти годам Нази стала редкостным врачом-травматологом самого широкого профиля — и её команда верила в её сверхъестественные способности.
В команде Нази я был помесью спасателя и ассистента. Мне неожиданно понравилось так работать — было интересно и вызывало что-то вроде азарта: удастся вытащить хоть кого-нибудь на этот раз или нет. Медики со спасателями из Союза Справедливых на меня надышаться не могли — я успевал обшарить упавший и горящий самолёт до взрыва, вытаскивал людей из-под завалов и определял по запаху концентрацию ядовитого газа лучше, чем химические анализаторы. Меня забавляло использование для справедливцев той информации, которую мне выдали вояки Дерека, чтобы я их убивал.
