Несмотря на боль, Саша едва не рассмеялся. В таком глупом положении ему не приходилось бывать еще ни разу. Он качнулся вперед, назад, разогнал себя, поняв, что точкой приземления окажется центр крыши, отпустил руки.
Полет длился не больше секунды. Надеясь встретить под ногами твердь, он сгруппировался, но вдруг то, от чего он собирался отпружинить ногами, хрустнуло…
Он проваливался через крышу внутрь залитой светом будки наблюдения как сквозь яичную скорлупу. Ударившись раненым боком обо что-то твердое, он вскрикнул и на мгновение потерял равновесие. Приземлялся он почти на бок. Лишь в последний момент, рискуя сломать себе ногу, развернулся и перевернулся через себя…
Посмотрев наверх, он убедился, что ему несказанно повезло. Прыгнув, он угодил как раз в середину квадрата, образованного удерживающими потолок стальными балками. Крыша – хрупкое волокнистое покрытие, и окажись его ноги по разные стороны одной из балок, ему пришлось бы туго.
Как бы то ни было, находиться внутри будки было безопаснее, чем на ее крыше. Стреляя, бандиты могли достать его и сверху, и снизу. Учитывая, что потолок не представлял для пуль никакой преграды, а выдержи он Стольникова, капитану и в голову не пришло бы его ломать, это был тот счастливый случай, который выпадает на долю разведчика очень редко.
Между тем внутренняя стена будки была тоже стеклянной, и стекло с двух сторон было гораздо крепче крыши.
Он посмотрел, куда ведет дверь из этого помещения. За нею он видел две двери, одна из которых была входом в операторскую, видимо, вторая – просто входом. Никого рядом не было, и этим нужно было быстро воспользоваться. Опустив руку, Стольников прихватил тяжелый стул и поволок его за собой по полу.
– Спасибо, генерал, за работу! Все одиннадцать лет о ней мечтал!..
Стекло было толстым, очень крепким для того, чтобы проломиться сквозь него своим весом.
И в этот момент кто-то спустился на крышу будки. Стольников похолодел от ужаса. Как они могли добраться до него так быстро?!
Дальше для него все показалось немного нереальным. Все органы чувств, за исключением слуха, у него словно отключились. Да и слух ловил только те звуки, которые считал нужными. Из всего букета созвучия над головой он почему-то поймал только клацанье затвора автомата и тяжелое дыхание человека, берущего цель в прицел.
Из всех команд о том, что ему нужно остановиться и лечь на пол, показать руки, не шевелиться – народу на крыше, по-видимому, прибавилось, и, судя по всему, никто не прыгал, все спустились, – Стольников не выполнил ни одной.
