— Я это давно заметила, — сказала Юнис.
— Вся конспирация коту под хвост, — сказал Смит. — Решено, Джейк: она — новый директор. Да, и еще один тайный пункт: если нам вдруг понадобится вакансия — ты уйдешь в отставку? Ничего, естественно, не теряя.
— Конечно, сэр. И даже без отступного.
— Почему без? Очень даже с отступным… Понимаешь, Юнис, я хочу быть уверенным, что у Джейка всегда будет надежный запас голосов — причем я не хочу увольнять обскурантов без крайней необходимости. Не стоит подставлять фон Риттеру свой нос для очередного щелчка… Итак, вы директор, дорогая. Формальности — на том же собрании акционеров. Добро пожаловать в истеблишмент. Теперь ты не благородный пролетарий, а контрреволюционер, предатель, штрейкбрехер, шпик, фашистский пес. Как теперь самочувствие?
— Не пес, — возразила Юнис. — Все остальное правильно, но я-то женщина. Значит, сука.
— Юнис, я не только не использую такие слова сам, но, знаете ли, не в восторге, когда их используют леди.
— А может ли фашистский штрейкбрехер быть леди? И вообще — я выучила это слово в детском саду.
— Я впервые услышал его, выбираясь из… э-э… ну, вы меня поняли, ребята, — и пусть оно там и остается.
Сэлэмэн зарычал:
— У меня нет времени выслушивать доморощенных лексикологов! Конференция закончена наконец?
— Что-что? Да она только начинается. Та ее сверхсекретная часть, из-за которой я выставил милейшую мисс Макинтош. Наклонитесь-ка ко мне.
— Постой, Йоханн, — Сэлэмэн огляделся вокруг. — Прежде чем начнутся тайны, давайте удостоверимся, что нас не подслушивают. В кровати есть микрофон — это раз. Кресло, наверное, тоже оборудовано им?
— Э-э… — старик выглядел озадаченным. — Вообще-то я всегда использовал гонг…
— Йоханн, семь к двум, что нас слышат. Юнис, дорогая, вы не посмотрите эти медицинские пульты — может быть, разберетесь, где там можно отключить микрофоны?
—Сомневаюсь, конечно… но посмотрю. Если это не слишком отличается от моего столика… Так. Вот это точно не запись речи, а сердце и дыхание. Сердце бьется… Нет, я не нахожу ничего такого. Но речь легко можно снять с любого из этих каналов до того, как звук пройдет через фильтр. Я не знаю, делается ли это… Проклятье, я могу отключить запись, но я не уверена, что это записывается только в одном месте. А не в двух. Или в трех. Мне очень жаль…
—Не расстраивайтесь, дорогая, — сказал Сэлэмэн. — В этой стране с середины прошлого века уединиться невозможно. Я могу позвонить одному парню, и он сфотографирует вас в вашей же ванне, да так, что вы никогда об этом не узнаете.
